Бунтующий человек. Падение. Изгнание и царство. Записные книжки (1951—1959) - [209]

Мораль. Не брать того, что не желаешь (трудно).

Я всегда надеялся стать лучше. Я всегда решал делать все, что для этого необходимо. Удалось ли – другой вопрос.

Разве не был для меня мой брак утонченной чувственной авантюрой? Да, это было так.

Если расцветаю я, она увядает. Она не может жить без моего увядания. Значит, мы два противоположных полюса психологии.

Противоположность подпольного человека – человек, лишенный злопамятства. Но катастрофа одна и та же.

Этот мир извивается, как разрубленный червяк, лишь потому, что он потерял голову. Он ищет свою аристократию.

«Ла Мартиньер» – белый корабль, перевозивший каторжников в Кайен и заходящий в Алжир за новым грузом (мой репортаж[180] о том дне, когда шел проливной дождь – баржа, полная бритыми наголо каторжниками – внутри две клетки, и т. д. – Я тоже проделал этот путь, но только в комфортабельной кабине) – Рассказ?

«Первый Человек». Он смеялся над амбициями. Он не хотел ничего иметь, он не хотел владеть, он хотел быть. Только к этому он стремился со всем упорством.

Когда же его частная жизнь была выставлена напоказ и растолкована множеству людей, она стала публичной, и стремиться к той цели потеряло всякий смысл.

Таковы жизнь (пустая) городов и невыносимые дни без любви.

Именно такая жизнь больше всего на свете интересует меня за последние десять лет.

«Первый Человек». «Размышляя обо всем, что он сделал не потому, что по-настоящему этого желал, а потому, что этого хотели другие, или просто потому, что другие поступали подобным образом при довольно сходных обстоятельствах, он понял, что все это вместе и образовывало жизнь, которую он делил с другими людьми, умиравшими, в конце концов, от того, что они не сумели прожить так, как действительно хотели бы».

«Первый Человек». Тема энергии: «Я буду главенствовать, но не пойду на компромисс. Компромисс, притворство, низменное желание власти, – это слишком просто. Но я буду действительно главенствовать, не делая ни единого жеста, чтобы владеть или иметь».

Единственный закон бытия – быть и превосходить самого себя.

«Иона». Обезумевшая консьержка (у нее умер сын): «О! Господин Иона, а вы понимаете?» и сразу же после этого: «Не ходите к господину Ионе, он бьет жену и детей».

«Первый Человек». Тема дружбы.

Не обладая большой культурой, М. вмешивается в великие произведения. Не задерживаясь, хотя бы из лени, на посредственности и инстинктивно распознавая великое.

«Первый Человек». Тема тревоги (см. Адлер. «Познание человека». С. 156). Движущая сила персонажей: желание власти, с точки зрения психологии.

«Дон Фауст или доктор Тенорио»: «Я никогда ничего не просил за то, что давал, я никогда не говорил о том, что сделал, я слишком мало уважал себя, потому что давал недостаточно, и я думал, прежде всего, обо всем, чего я никогда не давал. Но сегодня мне надо то немногое, что я сделал, мне нужны те люди, что находятся здесь. Те, кому я никогда не отказывал в своей руке и своей помощи, – пусть они говорят и свидетельствуют в мою пользу. Все замолкают. Тогда говорить буду я. Тот…» (бунтующий текст).

«Первый Человек». С Симоной. Целый год он не может ее забрать. И потом бегство. Она плачет, и с этого все начинается.

Все происходит от моей врожденной неспособности быть буржуа, да еще и довольным буржуа. Малейшая видимость стабильности в жизни наводит на меня ужас.

Мое принципиальное превосходство над мошенниками в том, что мне не страшно умереть. К смерти я испытываю лишь ужас и отвращение. Но я не боюсь умереть.

Предательство левых интеллектуалов. Если их настоящая цель – сохранить революционный принцип в СССР, постепенно исправляя его извращения, то зачем русскому правительству отказываться от тоталитарных методов, раз оно заранее будет знать, что его всегда простят. На самом деле, только откровенная оппозиция людей левых убеждений на Западе может заставить это правительство задуматься, если допустить, что оно вообще сможет или захочет думать. Но еще на самом деле предательство наших интеллектуалов объясняется не одной только глупостью.

Почему слабость по отношению к удовольствию осуждается больше, чем слабость перед болью. Ведь боль производит порой несравнимо большие разрушения.

«Дон Фауст». В 1-й картине или в прологе Фауст желает все познать и все иметь. «Я сделаю тебя соблазнителем», – сказал дьявол. И Фауст становится Дон Жуаном.

Заключительная картина. Расплата. «Ну что, идем!» – «Нет, – отвечает дьявол, – ты должен делать это против воли, иначе умрешь, как все». – «Так умрем же – как все» (здесь мужской хор, который принимает героя в свои ряды: «Лучше поздно, чем никогда»).

Островной комплекс России и коммунистов (См. Адлер «Познание человека», стр. 154).

В «N.R.F.»: диалоги (ответы, вопросы) или воображаемое письмо о «Злободневных заметках».

Роман. «В тот вечер не везло – На концерте стали хлопать после третьей части, решили, что симфония закончилась. Но громкие и осуждающие шикания указали ему, что частей должно быть четыре. И его еще долго преследовал взгляд соседей, тяжелый от недавнего экстаза и пережитого презрения».

Одна из новелл – во французском стиле («Иона»).