Бунтарка - [16]
— Не знаю, кто за них платит, — отвечает Кира. — Но я готова побиться об заклад, что это папочка Митчелла. Я точно знаю, что женская футбольная команда не видела новой формы со времен, когда моя мама ходила в эту школу. И я не преувеличиваю.
— Черт.
— Именно так, — говорит мне Кира. Она аккуратно вытирает руки, и мы просто стоим. Немного неуютно. Возможно, мы так много не разговаривали с пятого класса.
— Интересно, что «Мокси» сделают дальше, — говорю я ей. Не знаю, зачем я это брякнула. Может, в поисках идеи, а может, пытаясь сбить Киру со следа. Не то чтобы у нее была причина меня подозревать.
— Ты думаешь, что это сделала не одна девочка? — спрашивает Кира.
— Думаю да, — отвечаю я. Вот еще одна хлебная крошка, ведущая ее в ложном направлении. Просто на всякий случай. — Мне показалось, что это написали несколько девочек.
— В любом случае они должны сделать следующий шаг, — продолжает Кира, поднимая руку. — Им нужно бросить вызов прямо в лицо Уилсона. Сказать: «Да пошел ты».
Голос Киры становится все увереннее. На одну секунду мне кажется, что это она сделала «Мокси», а не я. Ей больше подходит роль лидера. Это я только что пыталась смыть сердца и звезды, как только у меня появился шанс. Бьюсь об заклад, если бы я рассказала Кире правду о «Мокси», она бы могла взять шефство и сделать все лучше, чем я.
Но «Бунтарррки» старались, чтобы у них не было лидера. Они хотели, чтобы у всех были равные права. Это еще одна причина, почему мне надо держать все в тайне.
— В любом случае, — продолжает Кира, — это была интересная идея. — Она идет к двери и толкает ее. — Рада была поговорить с тобой, Вив.
— Ага, и я, — отвечаю я.
Было здорово увидеть, что хотя бы одна девчонка поддержала «Мокси». Так я чувствую себя менее одинокой и странной. Жаль, что я не спросила Киру, разрисовал ли руки кто-то еще.
Я делаю глубокий вдох и смотрю на себя в зеркало.
— Просто возвращайся в класс, — говорю я себе. И повторяю это снова и снова, пока не дохожу до двери. Мои руки все еще покрыты сердечками и звездами.
Может быть, встреча с Кирой была знаком, потому что после урока я вижу несколько старшеклассниц с разрисованными руками. Они участвуют во всех театральных постановках и обычно сидят в сторонке на собраниях болельщиков. И еще двух девушек помладше, чьи шкафчики находятся рядом с классом, где проходит мой второй урок. Еще несколько сердец и звезд я замечаю на девушках тут и там: на лестнице, в углу коридора, во дворе. Некоторых я знаю по имени или просто внешне. Мы встречаемся глазами и киваем, застенчиво улыбаясь, словно у нас есть общая тайна.
То же самое происходит, когда я иду на урок английского и вижу Люси Эрнандез, сидящую в первом ряду со звездами и сердечками, нарисованными синим маркером аккуратными завитушками на тыльной стороне ее ладоней, вдоль пальцев и вокруг запястья.
— Привет, — здороваюсь я с ней, идя между партами, пока остальные ученики заходят в класс. — Мне нравятся твои рисунки.
Люси бросает взгляд из-под темной челки, и улыбка расползается по ее лицу. Я гадаю, первая ли я сегодня с ней заговорила. Может, и так.
— Спасибо, — отвечает Люси, — а мне нравятся твои.
— Твои очень красивые, — говорю я.
Улыбка Люси становится шире.
Я улыбаюсь в ответ и снова чувствую неловкость от того, что не знаю, что сказать.
Когда Митчелл Уилсон и его команда шумно заходят в класс, скорее всего репетируя шутку «Сделай мне сэндвич», ко мне возвращается то чувство, которое я ощутила, когда сделала первый зин. Мне хочется сжать кулаки так, чтобы ногти впились в кожу, и закричать.
Конечно, я этого не делаю. Я делаю глубокий вдох, заправляю волосы за уши и достаю тетрадь по английскому и шариковую ручку.
— Итак, класс, — начинает мистер Дэвис, как только раздается звонок, — давайте вернемся к теме Просвещения, которую я диктовал вам вчера.
Когда мой мозг начинает отключаться, дверь класса открывается, и заходит Сет Акоста.
Он направляется к своей парте, держа в одной руке папку и книги.
Он одет в черные джинсы.
На нем черная футболка.
Черные кеды Vans.
А на его руках черными чернилами аккуратно нарисованы маленькие сердечки и крохотные звездочки.
Когда он садится за парту, у меня внутри взрывается такой фейерверк, что я перестаю слышать то, что говорит мистер Дэвис.
Глава седьмая
Клодия зарабатывает медаль лучшего друга и миллион бесплатных капкейков за ее терпение во время предобеденного собрания болельщиков, когда мы забираемся на верхние ряды трибуны и я начинаю шепотом рассказывать о руках Сета Акосты.
— Почему ты разговариваешь шепотом? — кричит Клодия. — Здесь громко как в аду, и его нет поблизости. — Музыканты школы снова разогреваются и играют одни и те же бодрые мелодии. Клодия права — Сета не видно в спортивном зале. — Никто не услышит, как ты сходишь с ума по Мистеру Волшебные Ручки, — продолжает Клодия. Ее брови взлетают. — Ладно, теперь я понимаю, чем он тебе так нравится. Волшебные Ручки. — Она смеется своей же шутке.
Я краснею:
— Боже мой, Клодия.
— Ой, то есть между вами не это? — она недоверчиво спрашивает. — То есть это совершенно не связано с сексом? Тебе он нравится своим интеллектом?
Книга представляет собой оригинальную и яркую художественную интерпретацию картины мира душевно больных людей – описание безумия «изнутри». Искренне поверив в собственное сумасшествие и провозгласив Королеву психиатрии (шизофрению) своей музой, Аква Тофана тщательно воспроизводит атмосферу помешательства, имитирует и обыгрывает особенности мышления, речи и восприятия при различных психических нарушениях. Описывает и анализирует спектр внутренних, межличностных, социальных и культурно-философских проблем и вопросов, с которыми ей пришлось столкнуться: стигматизацию и самостигматизацию, ценность творчества психически больных, взаимоотношения между врачом и пациентом и многие другие.
Франтишек Ставинога — видный чешский прозаик, автор романов и новелл о жизни чешских горняков и крестьян. В сборник включены произведения разных лет. Центральное место в нем занимает повесть «Как надо умирать», рассказывающая о гитлеровской оккупации, антифашистском Сопротивлении. Главная тема повести и рассказов — проверка людей «на прочность» в годину тяжелых испытаний, выявление в них высоких духовных и моральных качеств, братская дружба чешского и русского народов.
Роман посвящен театру. Его действующие лица — актеры, режиссеры, драматурги, художники сцены. Через их образы автор раскрывает особенности творческого труда и таланта, в яркой художественной форме осмысливает многие проблемы современного театра.
От автора В сентябре 1997 года в 9-м номере «Знамени» вышла в свет «Тень слова». За прошедшие годы журнал опубликовал тринадцать моих работ. Передавая эту — четырнадцатую, — которая продолжает цикл монологов («Он» — № 3, 2006, «Восходитель» — № 7, 2006, «Письма из Петербурга» — № 2, 2007), я мысленно отмечаю десятилетие такого тесного сотрудничества. Я искренне благодарю за него редакцию «Знамени» и моего неизменного редактора Елену Сергеевну Холмогорову. Трудясь над «Выкрестом», я не мог обойтись без исследования доктора медицины М.
"Веру в Бога на поток!" - вот призыв нового реалити-шоу, участником которого становится старец Лазарь. Что он получит в конце этого проекта?
У Иззи О`Нилл нет родителей, дорогой одежды, денег на колледж… Зато есть любимая бабушка, двое лучших друзей и непревзойденное чувство юмора. Что еще нужно для счастья? Стать сценаристом! Отправляя свою работу на конкурс молодых писателей, Иззи даже не догадывается, что в скором времени одноклассники превратят ее жизнь в плохое шоу из-за откровенных фотографий, которые сначала разлетятся по школе, а потом и по всей стране. Иззи не сдается: юмор выручает и здесь. Но с каждым днем ситуация усугубляется.