Бунт в «Зеленой Речке» - [4]

Когда охранники выстроились в боевом порядке, Хоббс, чувствуя, как закипает от возбуждения кровь, вновь скомандовал:

— Быстро по камерам! Дальнейшее неповиновение повлечет за собой наказание, которого еще можно избежать.

Со второго яруса в сторону Хоббса бросили какой-то темный предмет. Начальник сразу заметил его, но не сделал ни малейшей попытки уклониться. Ударившись о плечо, штуковина на секунду прилипла, а затем неторопливо упала к ногам. Злоба, кипевшая наверху, уступила место любопытству.

Хоббс взглянул на второй ярус и, повернувшись к Биллу Клетусу, приказал:

— Уилсона!

Клетус и четверо его людей загрохотали вверх по стальной лестнице. Наверху тучный зэк по фамилии Диксон, отбывавший срок за двойное изнасилование, загородил им дорогу. Клетус с ходу окатил его газом из баллончика „мейс“. На миг ослепнув и задохнувшись, Диксон отшатнулся к стене; Клетус шагнул мимо, а охранники сзади с дубинками обрушились на Диксона, как лесорубы. Когда окровавленный и сломленный Диксон к их удовлетворению прекратил все попытки сопротивления, ему завернули руки за спину, вздернули вверх и грубо швырнули мордой вниз в крошечный туалет у дальней стены ближайшей свободной камеры.

Легкий как перышко, Уилсон принял защитную стойку, подняв кулаки на уровень лица. Стоя на возвышении, Хоббс видел выражение лица заключенного, следившего за приближением Клетуса и его парней.

В свое время Уилсон был первым претендентом на звание чемпиона мира по боксу в среднем весе, и молодые братки по крови из негритянских гетто, верхом карьеры которых было успешное ограбление мелочной лавчонки, его боготворили. Честно говоря, Хоббс и сам относился к Уилсону с глубоким уважением, тем более что преступления, за которое боксер отсиживал уже восьмой год, он не совершал.

Пока охранники подбирались к нему, Уилсон посмотрел вниз, на Хоббса. Их глаза снова встретились, и Уилсон мгновенно сообразил, чем может обернуться его сопротивление для других заключенных. Опустив руки, он встал перед Клетусом:

— Это сделал не я, капитан, — сказал он.

Клетус концом дубинки двинул Уилсона в живот, а затем ударил рукояткой в висок. Уилсон откинулся на ограждение, а охранники сгребли его сзади. Изо всех сил они заломили ему руки за спину и потащили вниз по лестнице. Хоббс обратил внимание, что никто из заключенных и не подумал вмешаться.

В блоке стояла мертвая тишина, нарушаемая только топотом охранников, тащивших Уилсона по лестнице, да кашлем и хлюпанием Диксона, ворочавшегося в камере. Хоббс присмотрелся к зэкам: те притихли, явно мучаясь от безнадежности и стыда. Охранники подтащили Уилсона к возвышению, где стоял Хоббс, и отпустили его руки. Боксер сперва покачнулся и чуть не упал, но затем выпрямился и, не мигая, уставился на Хоббса.

Тот отвернулся и в первый раз за все это время обратил внимание на ударивший его темный предмет. Это оказался разломившийся от удара надвое кусок человеческого дерьма. Хоббс наклонился и поднял половину побольше, взяв большим и указательным пальцами. Чуть выпрямившись, он замер, коротко взглянув боксеру в глаза. Тот все понял, но был не в силах что-либо предпринять. Хоббс выпрямился и, подняв кусок дерьма над головой, показал его всем заключенным. С ярусов донеслось бормотание. Дав всем возможность хорошенько рассмотреть зажатый в его пальцах предмет, Хоббс шагнул к микрофону:

— Это то, что вы есть на самом деле…

Всеобщее внимание было приковано к нему. Начальник не торопясь, с выражением удовлетворения на лице, положил кусок дерьма на ладонь и спокойно раздавил в кулаке.

Высокая стеклянная крыша отразила вырвавшийся из пяти сотен глоток вздох отвращения и возглас: „О Господи!..“ Хоббс отвернулся от ярусов и посмотрел вниз, на Уилсона. Тот облизнул окровавленные губы и, проглотив слюну, поинтересовался:

— Вы соображаете, что творите?

Хоббс выдержал взгляд темных глаз боксера в течение целых десяти секунд. Негр был слишком интеллигентен для того, чтобы остаться в блоке… Хоббс не мог позволить поставить под удар весь свой план. Это было не совсем справедливо, но необходимо: Уилсону придется отправиться в карцер. Хоббс кивнул Клетусу:

— В карцер его.

Охранники вцепились в Уилсона и поволокли его к задним воротам, выходящим во двор тюрьмы. Его товарищи следили за происходящим в полном молчании. Хоббс вернулся к микрофону:

— А теперь расходитесь по камерам. Работа, прогулки и посещения отменяются на неопределенный срок. Одним словом — полная изоляция…

В вакууме, установившемся после ухода Уилсона, заключенные приняли приговор почти безмолвно.

— И поскольку у вас теперь для размышления целых двадцать четыре часа в сутки, подумайте вот над чем. — Хоббс поднял повыше свою перемазанную руку и открыл ладонь. — Я могу отмыть это за тридцать секунд. А вот вы останетесь нигерами на всю оставшуюся жизнь.

С этими словами Хоббс повернулся на каблуках, спустился с возвышения и прошел во двор.

Выйдя на свежий воздух, начальник обнаружил, что его сердце бешено колотится наперегонки с дыханием. Первая часть плана прошла немного лучше, чем можно было ожидать. Достав платок, Хоббс, чувствуя на себе взгляд Билла Клетуса, вытер ладонь. У капитана было чутье, и он лучше всех знал, как надо управлять тюрьмой, — исключая, конечно, самого Хоббса. Но ему недоставало интеллекта начальника и его силы воли.