Бунт на «Баунти» - [19]

Затем меня угостили молоком молодого кокосового ореха, а рядом на широкий пальмовый лист женщины положили бананы и какие-то другие фрукты, каких я раньше никогда не видел. Едва я успел вплотную заняться этими деликатесами, как вдруг в толпе послышался гул: к берегу приближался катер с «Баунти» с самим Блаем на корме. Мой хозяин вскочил.

— О Параи! — воскликнул он и в ожидании, пока шлюпка пристанет, обратился ко мне: — Ты, я, тайо — а?

Ити-Ити первый из таитян приветствовал Блая, с которым, по-видимому, был хорошо знаком. Капитан тоже сразу узнал моего друга.

— Ити-Ити, — сказал он, пожимая тому руку, — ты почти не постарел, мой друг, хотя седина в голове и появилась.

— Десять лет! Много долго время! — рассмеялся Ити-Ити. — Мой Бог, Параи, ты толстый!

Капитан дотронулся до своей не очень-то изящной талии и в свою очередь рассмеялся.

— Идти на берег, — продолжал таитянин. — Есть много свиней! Где капитан Кук? Он идти Таити скоро?

— Мой отец?

— Капитан Кук твой отец? — с изумлением спросил Ити-Ити.

— Конечно! Разве ты не знал?

На несколько секунд таитянский вождь застыл в немом изумлении, после чего чрезвычайно возбужденно обратился к толпе. Слов его я не понял, однако мне сразу стало ясно, что Ити-Ити заправский оратор и что он сообщает людям новость: Блай — сын капитана Кука.

— Я приказал не говорить таитянам, что капитан Кук погиб, — вполголоса произнес стоявший рядом со мной Блай. — Думаю нам удастся выполнить наше задание быстрее, если они будут думать, что я его сын.

Этот обман несколько смутил меня, хотя я знал, с каким почтением таитяне относятся к имени Кука, и понимал, что, согласно девизу иезуитов: «Цель оправдывает средства», капитан Блай был прав.

Ити-Ити умолк, и туземцы загомонили, глядя на Блая с новым интересом и даже благоговением. В их глазах сын капитана Кука был чуть ниже Бога. Воспользовавшись возможностью, я рассказал Блаю, что Ити-Ити предложил мне стать его тайо.

— Это хорошо, — сказал Блай, обращаясь к Ити-Ити. — Мистер Байэм — сын вождя у себя на родине. Он подарит тебе подарки, а ты за это возьми его к себе в дом, и он будет там жить. Пока мы здесь, он должен изучить наш язык, чтобы потом английские моряки могли разговаривать с вашими людьми. Понимаешь?

Ити-Ити повернулся ко мне лицом и протянул свою огромную руку.

— Тайо, да? — с улыбкой спросил он, и мы пожали друг другу руки.

Глава VI. В таитянском доме

До сих пор я прекрасно помню, как мы шли в тот день от берега на восток, — туда, где на поросшем травою мысу стоял дом моего тайо. Мы шли в тени хлебных деревьев, на которых уже начали созревать плоды. Судя по высоте и обхвату, многие их них были очень стары; эти величественные исполины с широкими глянцевитыми листьями и гладкой корой, вероятно, одни из благороднейших деревьев на земле и, несомненно, самые полезные для человека. Тут и там возвышались стройные стволы кокосовых пальм; среди них виднелись дома, крытые светло-желтыми листьями пальмы сабаль и окруженные бамбуковыми изгородями.

Хотя моему хозяину было не более сорока пяти лет, он уже имел множество внуков; когда мы подошли к дому, я услышал радостные крики, и дюжина крепких ребятишек высыпала нам навстречу. Завидя меня, они остановились, но вскоре, поборов смущение, облепили Ити-Ити и принялись рассматривать мою одежду. Когда мы подошли к дверям, на плечах у вождя уже сидело по внуку, а его старшая внучка вела меня за руку.

Просторный дом вождя — футов шестьдесят на двадцать — с полукруглыми, а не треугольными, как обычно, фронтонами был великолепен. Глянцевитые столбы из стволов кокосовой пальмы поддерживали крышу с фасадов, где дом был открыт, а боковые стены представляли собою бамбуковую решетку, свободно пропускавшую любое дуновение ветерка. Посыпанный свежим коралловым песком пол в одном конце устилали толстые циновки из травы, заменявшие в доме кровати. Из мебели в доме были лишь низкие деревянные скамеечки, служившие подушками, несколько сидений для вождей, сделанные из обрубков красного дерева, да доска с оружием, висевшая на одном из столбов, поддерживавших коньковый брус.

У дверей нас встретила дочь Ити-Ити, молодая женщина лет двадцати пяти с величественной осанкой, светло-золотистой кожей и рыжеватыми волосами. Мой хозяин улыбнулся дочери, потом мне.

— О Ина, — начал он и произнес несколько фраз, в которых я уловил лишь слово «тайо» и свое имя. Сдержанно улыбнувшись, Ина шагнула вперед, пожала мне руку, а затем, взяв меня за плечи, прикоснулась кончиком носа к моей щеке и втянула воздух. Я ответил на этот туземный поцелуй и впервые ощутил запах кокосового масла, которым умащивают кожу таитянки.

Слуги вождя толпились вокруг, с вежливым любопытством разглядывая друга их хозяина. Пока Ина отдавала какие-то распоряжения, из дома вышла необычайной красоты девушка и по знаку моего тайо также поздоровалась со мной. Звали эту гордую и застенчивую семнадцатилетнюю девушку Маймити, и была она племянницей моего хозяина.

Кивнув Ине, вождь повел меня в свою столовую, представлявшую собой навес в тени железных деревьев, ярдах в ста от дома. Песчаный пол был устлан циновками, на которых вместо скатерти лежали свежие листья. Мужчины на Таити относятся к своим женщинам с уважением, ухаживают за ними, не позволяют заниматься тяжелым трудом и предоставляют свободу, какою у нас в стране пользуются только высокопоставленные леди. Однако несмотря на это, таитяне считают, что мужчина — существо божественного происхождения, а женщина — существо сугубо земное. Женщин не допускают в храмы великих богов и никогда не разрешают им разделять трапезу с мужчинами. Я был удивлен, что обедать мы сели лишь вдвоем с Ити-Ити и что женщины не принимают участия в приготовлении пищи и не прислуживают за столом.