Бунт марионеток [Сборник] - [30]

— Хм! — довольно улыбнулся Челард. — Вы не такая строптивая, как ваша сестра. По крайней мере, соглашаетесь, если видите, что вам предлагают что-то дельное.

— А у вас, мой художник, были разногласия с моей сестрой? — быстро спросила Ласси.

— Дьявол! — восхитился Челард. — Вам палец в рот не клади! Нет, к счастью, я живу в мире со всеми обитателями цитадели. Я уже почти влюблен в вас, принцесса.

Ласси, которой уже давно, еще в Каросе, успели надоесть любезности придворных кавалеров, тихонько поморщилась:

— Ничего удивительного, мой милый художник, в меня многие влюблены!

Челард простодушно улыбнулся, замечание Ласси его не очень смутило:

— Ваши слова, принцесса, доказывают только, что и в Каросе есть люди, умеющие оценить вашу красоту.

— Нет, это доказывает только, что вокруг меня хватает мужчин, умеющих оценить по достоинству могущество и богатство моего батюшки.

— Только? Напрасно вы, принцесса, придаете своему лицу такое кислое выражение. И напрасно недооцениваете силу ваших чар! Богатство и могущество в наш век, конечно, многое значат, но далеко не все. Возможно, скоро вы в этой истине убедитесь. Я совершенно серьезно говорю, ваш мудрый батюшка совсем не зря сюда к нам вас отправил. А о ваших чарах, Ласси, это совсем не комплимент. Просто я пытаюсь составить свое мнение о вас. И стараюсь выбрать из букета своих ощущений самые верные.

— И каков итог?

— Пока еще подводить итоги рановато, — улыбнулся Челард. — Но одно меня уже успокаивает и вдохновляет…

— Что именно? — Ласси остановилась и пристально посмотрела в глаза Челарда, рассчитывая смутить своего собеседника. Однако Челард выдержал взгляд спокойно и с достоинством.

— У вас добрые глаза, моя фея, — прошептал он, — среди сильных мира это большая редкость. Да, да, как ни странно, доброта — удел бедняков. В этом их спасение и единственная сила. А зачем доброта дочери императора? Этого я не знаю, но зачем-то, наверное, дана.

— А вы еще и философ, Челард, — с грустью сказала Ласси. — Если судить по двору моего батюшки, обычно философы кончают свои дни весьма плачевно.

— Не надо, фея, не надо! Вы еще не научились говорить колкости — и чудесно, это не для вас! Лучше посмотрите с этой стены: вершины гор в снегах, поля и буковые леса. Места у нас удивительные! И заметьте, никто лучше меня не знает тропинок в этих лесах. Если вам, принцесса, придется, да минет нас эта чаша, спасаться от врагов в лесах Калии, не ищите себе другого проводника, кроме бедного Челарда.

— Зачем вы мне это говорите, Челард? Какие враги? Что вы меня все сговорились запугивать? В чем дело? Утром сестра, теперь вы!

— Значит, Бизи беседовала с вами? Что ж, времена тяжелые, все возможно. Пока оставим эту тему. Вообще-то, цитадель вполне надежна, от врагов можно прятаться и здесь. Посмотрите, какие высокие прочные башни, какие толстые, мощные стены. Я люблю прогуливаться по площадкам на стенах крепости — здесь хорошо поразмышлять о жизни, о судьбах людских. Кстати, наши братья-разбойники тоже любят это место.

— И моя сестра позволяет им сюда забираться? А если дети разобьются?

— Ваша сестра считает, и справедливо, что сыновья должны быть достойны своего отца, и многое позволяет им. Хотя слуги присматривают за мальчишками достаточно внимательно.

— Да, это я уже успела заметить. Ну, а по-твоему, Челард, сыновья достойны отца? — Ласси хитро улыбнулась.

Челард минуту помолчал.

— Я понимаю, что тебя интересует, — прошептал он, незаметно, вроде бы от волнения, переходя на «ты».

Ласси улыбнулась, сразу отметив вольность художника, но одергивать Челарда не стала — придворные ухищрения и правила этикета ей еще в столице успели надоесть.

— Да, конечно, — тихо ответила Ласси, — меня волнуют успехи твоего братца Клая, и его достоинства тоже.

— Брат Клай — глава нашего рода, я преклоняюсь перед его энергией и талантами. Думаю, он очень многого достигнет, если не свернет себе шею в битвах и не погибнет от рук своих тайных врагов, — сказал Челард.

— А у него так много врагов?

— Как и у любого крупного вельможи, впрочем, друзей, настоящих сподвижников, у него больше.

— Хорошо, — улыбнулась Ласси, — оставим пока Клая. А у тебя, Челард, тоже есть враги? Я не о врагах вашего рода и не о врагах Клая Кальта.

Челард задумался и присел на край стены:

— Возможно, я выгляжу смешным, но я человек миролюбивый, с детства мне становилось плохо от одного вида крови или чьих-то мучений, поэтому я стараюсь никого не обижать. Занимаюсь мирными делами: рисую картины, проектирую дворцы, храмы. Балуюсь кое-какими науками. Кстати, город внизу построен по моим чертежам, вроде неплохо получилось?

— Приятный городок, — согласилась Ласси.

— Иногда я помогаю моим братьям строить машины, занимаюсь и сельским хозяйством, присматриваю за горными заводами княжества, да мало ли дел вокруг.

— Я заметила, вы, Кальты, все очень способные и политики, и военные, и жрецы. Отец говорил мне, что вы обладаете какими-то тайными знаниями и поэтому так могущественны.

— Великий император, как всегда, прав. Кое-какие крохи прежних знаний нам удалось сберечь. Интересно, что еще о нас говорил твой отец?