Бунт атомов - [11]

— Так, мелочь, — щелкнул пальцами мистер Конвэй, но розовые пятна выступили на его щеках и глаза уперлись в собеседника.

— Мы знаем, что материя распадается. Причины нам неизвестны. При распадении разрушается ядро атома и выделяются огромные запасы энергии. Так, металл уран, распадаясь, все время выбрасывает из своих атомов, вернее, их ядер альфа, бета и гамма лучи. Альфа — это ядра атомов гелия, бета — электроны и гамма — частицы света. В процессе распада, уран превращается через ряд элементов менделеевской таблицы в свинец. Все это мы знаем…

— Постой, — прервал его Конвэй, — расскажи-ка об атоме. По твоим же словам, я никогда не дружил с точными науками.

— То-то же, он для тебя и Пат и есть мелочь! А знаешь ли ты, что сам атом, эта мелочь, радиус которой равен одной стомиллионной доле сантиметра, представляет из себя микроскопическую солнечную систему с ядром-солнцем, заряженным положительным зарядом, и планетами- электронами — нематериальными частицами, несущими отрицательный заряд, которые вращаются по своим орбитам вокруг ядра, как планеты вокруг Солнца?

— И кометы… Тоже есть?.. — поперхнулся мистер Конвэй.

— Роль комет могут выполнять те ионы, которыми мы искусственно бомбардируем ядро атома. Когда такая комета попадает в цель, она разрушает ядро и выделяет энергию. Радиус ядра атома равен одной стобиллионной доле сантиметра, радиус электронов — одной стомиллиардной.

— Эдакий микроб, — подал голос мистер Конвэй, отхлебывая из стакана.

— Эдакий невежда! — отозвался лектор. — Микроб по сравнению с атомом — земной шар по сравнению с песчинкой. И все же мы измеряем атом, исчисляем скорость вращения его электронов, его вес, массу, величину электрического заряда. Мы подбираемся к его ядру; в нем весь секрет власти над материей. Будущее человечества зависит от того, сможем ли мы овладеть полностью ядром, этой частичкой материальной энергии величиной в одну стобилионную сантиметра. Оно чудовищно прочно и представляет конгломерат из частиц водорода, вернее сказать, — протонов, связанных частицами электричества. Например: если в ядре 2 протона — это атом гелия, если их 92, — получается атом самого тяжелого металла — урана, и так далее.

Конвэй вспомнил лекцию профессора Стаффорда и покачал головой, покосившись на Роллинга. Но тот увлекся и продолжал:

— Вот тебе вкратце суть дела. Ты знаешь, что для продукции атомных бомб был использован уран, металл с максимально большим количеством протонов в ядре и металл радиоактивный, т. е. наиболее легко поддающийся распаду при искусственной бомбардировке, которая проводится с помощью сложнейших электрических машин, так называемых циклотронов и атомных башен, развивающих чудовищной мощности магнитные поля и использующих напряжения порядка сотен миллионов вольт. И то, для разрушения его ядра и для сооружения атом-бомбы требуются усилия тысяч людей, огромные оборудованные заводы, миллиардные затраты. Ты интересовался, что я делал в Натале, Бирме и Америке? Я работал в этой области с лучшими специалистами, а теперь работаю сам.

Мэттью Роллинг поднялся и прошелся по комнате.

— Мы поработили демона электричества, и он служит нам, но демон атомной энергии еще на свободе. С нашими динамо и паровыми машинами, мы — пещерные люди, почти безоружными стоящие перед непостижимыми запасами атомной энергии. Добиться регулированного распада ядер любого элемента, а не только дорогого и редкого урана, вот наша задача!.. Вообрази, мы берем этот стакан и ставим его в какой-то прибор-разрядитель, снабженный приемниками энергии. Стакан ведь тоже состоит из атомов, не правда ли? И вот я поворачиваю выключатель… То, что мы называем массой стакана, т. е. его энергия, уйдет, как молния в громоотвод, в приемники-конденсаторы. Сам же стакан мгновенно исчезнет. Вернее, он целиком превратится в гамма-лучи, невидимый радиоактивный свет, подобный лучам Рентгена. А его зарядом мы станем двигать машины, освещать города…

— И убивать себе подобных! — не выдержал мистер Конвэй, в свою очередь вскакивая с кресла.

— Можно и это. Весь вопрос в том: в чьих руках будет эта сила.

— В твоих она уже есть? Надеюсь, ты не зря трудишься здесь…

Мэттью Роллинг остановился перед собеседником и сказал очень серьезным тоном:

— Почти. Мне посчастливилось напасть на мысль…

Мистер Конвэй снова сел и закрыл глаза рукой. Действительно миру, пора погибать!.. И «Патриция» хорошо делает, что несется к нам… Конвэю стало ужасно досадно за данное профессору Стаффорду слово… Хорошо было бы огорошить Роллинга этим известием… Чтобы он прекратил свои дурацкие опыты… К чему все это!..

Мистер Конвэй с удовольствием вспомнил то блаженное время, когда он не владел еще столькими тайнами… Как хорошо светило солнце и звонко пели птицы!

— Когда-нибудь я поведу тебя в лабораторию и кое- что покажу и расскажу подробнее о моих работах и моем открытии, а теперь скажу только принципы: мы бомбардировали ядра атомов ионами дейтерия, так называемого «тяжелого водорода». Вероятность попадания при таких бомбардировках столь незначительна и снаряды настолько маломощны при их малой массе и плотности, что достигнутые успехи не были эквивалентны затраченным усилиям. Моя мысль заключалась в том, чтобы найти возможность производить бомбардировку, так сказать, снарядами управляемыми и направляемыми, и увеличить их скорость и, таким образом, их кинетическую энергию. Свойство, способное направлять снаряды и сами снаряды, во много раз превышающие своей плотностью, а потому и мощностью эти ионы — мне удалось найти в космических лучах Милликэна. Далее, мне удалось построить прибор-циклотрон, сообщающий им огромную скорость. Комбинируя его действие с действием атомной башни и используя эти новые частички, мне удалось фактически решить проблему. Следующим важным моим открытием явилось разработанное средство создавать благоприятные условия и среду для протекания так называемой цепной или лавинной реакции в каждом элементе, при которой освобожденная энергия одного разрушенного бомбардировкой ядра — используется для разрушения соседних ядер… Все, что я рассказываю звучит, конечно, очень примитивно, но я передаю суть.