Бункер "BS-800"/ der Fluch des Reichs. - [196]

— Здравствуй, Андрей! — молвил старец.

Мягкий голос его был наполнен тем же теплом и светом, который излучали его глаза.

— Здравствуй! — ответил Симак. — Вы меня знаете?

— Ты; — поправил его старец. — Да, знаю. Тебе хорошо здесь? — спросил он.

— Да; — ответил Симак.

— Это значит, что в твоей душе много света, и это хорошо. Но в месте, где сейчас твоё тело — тьма. И вам не выжить в этом месте без света!

Старец протянул руку, и приложил ладонь к груди Симака, — к месту, в которое попала пуля, остановленная ключом. Он почувствовал жгучее тепло в своей груди.

— Но там совсем темно! — возразил Симак.

— Свет в ваших душах, берегите его! Бойтесь зла, которое окружает вас. Это зло имеет множество имён: зависть, ложь, алчность… Раскаявшийся грешник встанет на путь истинный, тьма разверзнется, зло будет побеждено, и будет торжество света!..

В это момент старец растворился в воздухе, будто бы и не было его.

Глава 4

Обратной дороги нет

Симак проснулся, — он проснулся от окружавшей его суеты и от холода. Пахло едой, кто-то спорил, кто-то смеялся. Ощупав грудь, он не почувствовал боли, наоборот, он почувствовал силу в своём израненном и усталом теле. На циферблате его часов толстая стрелка упёрлась в цифру шесть. Они позавтракали, и собрались за столом, решая, куда им идти дальше.

— Надо попасть на эту грёбаную электростанцию, и пустить ток по проводам! — убеждённо, выстраивая слова чёткой цепью, говорил Аскет.

— Вчера уже пробовали! — с нервной усмешкой отозвался Афганец.

— Что «ты» предложишь? — спросил Наёмник, поставив акцент на местоимение «ты».

— Пошли по лестнице. Фонари пока работают, керосину много.

— Осталось начать и кончить! — вмешался Левинц.

Белки его глаз были красными, под глазами набухли мешки — похоже, что он всю ночь так и просидел обнимая флягу и изучая потрескавшуюся краску на стене.

— Пошли по лестнице! — согласился с Афганцем Симак. — Там у нас есть фора — как с тем «труппенфюрером», который поднимался из глубины шахты. Пока они будут подниматься, мы успеем открыть огонь, и отсечь их. Подкрасться из-за угла к нам никто не сможет!

Поспорив ещё немного, взвесив все «за и против», мнением большинства, они все-таки решили идти по лестнице. Симак отозвал Бориса в сторону:

— Ты как?

— Хреново! — зло отозвался тот. — Бухало закончилось…

— Может, оно и к лучшему? — спросил Симак, в упор глядя на друга.

Борис оттолкнул Симака, напряжённо улыбаясь:

— Я посмотрел бы на тебя, окажись ты в моей шкуре!

— Да посмотришь ещё! — не отводя взгляда, сказал Симак.

— Я думаю, что мы навсегда останемся в этом проклятом подвале!

— Слово даю! Выберемся! Не из таких передряг выбирались! Помнишь, как нас приняли с твоими «летучками»? Я тогда думал что всё — хана, закроют нас. Но ты тогда сказал, что мол, эти мины мы в участок везли, сдать хотели!

Борис улыбнулся, вспоминая случай, когда их с Симаком и ещё одним поисковиком, остановили для проверки документов сотрудники «ДПС» и, увидев метало детекторы с лопатами, при свидетелях обыскали машину. Найденные ими снаряды к миномёту, в коробках-переносках, — которые Борис зачем-то взял из леса с собой, — две ржавые винтовки, пистолет, патроны, сотрудники полиции разложили перед машиной. Всё это действие было похоже на документальные съёмки задержания бандитов или террористов. Их самих положили лицами в асфальт, запястья рук стянули за спинами железными браслетами наручников. Промурыжив археологов несколько суток в отделении, их выпустили, без трофеев и металлоискателей — которые полицейские забрали в качестве вещественного доказательства их деятельности. Грязные, небритые, голодные с множественными синяками они вышли из здания полиции, вдохнули чистый воздух, обнявшись, они смеялись во всю силу, они танцевали и хохотали на всю улицу. Редкие прохожие оборачивали головы, проходя мимо них. Тот парень, что был с ними третьим, навсегда после этого бросил увлечение военной археологией. Но Борис с Симаком, купив себе новые металлоискатели, остались верными своему делу. Левинц как-то взбодрился, вспоминая давно забытый случай; в глазах его появился блеск.

— Сравнил, тоже мне! — усмехнулся Борис. — Сейчас я вспоминаю тот свой страх со смехом! По сравнению с этим «подвалом», с этими тварями-мутантами, тот случай просто приключение маленьких детишек в детском саду!

Они вышли в коридор. Первым шёл Афганец, за ним Аскет и все остальные. Они уже подходили к концу коридора, к проёму, выходящему в шахту, как вдруг в этом проёме неожиданно выросла фигура человека. «Зомби» — подумал Афганец, впервые столкнувшись лицом к лицу с адским порождением Третьего Рейха. Лицо немца, и кожа его лысой головы, были покрыты мерзкими струпьями; зрачки глаз, подёрнутые белёсой плёнкой, излучали ненависть. Он смотрел прямо в глаза Афганцу, — и от этого взгляда у того перехватило дыхание. Он не успел развернуть громоздкий ствол пулемёта в сторону неожиданно появившегося существа. Наёмник быстро среагировал, прошив тело очередью из своего «Кедра». Его поддержал Левинц, выстреливший по «немцу» из своей «Сайги». Силой впившихся в тело пуль, «немца» отбросила к перилам шахты, выронив автомат, — который был зажат в его руках, — он не удержался и рухнул в бездну шахты. Мишин подбежал к перилам, чтобы убедиться в том, что тело немецкого солдата улетело в шахту, не зацепившись за какой-нибудь крюк или штырь. Он подошёл к поручню перил, положил на него руки, и тут же резко отшатнулся — словно получил кулаком в нос.