Бумеранг на один бросок - [5]

На подкашивающихся ногах пробегаю несколько шагов и только тогда оборачиваюсь.

Человек маминых примерно лет, то есть вовсе без возраста, в изысканных, я бы сказал, городских одеждах (в нашей глухомани все же одеваются проще): кремовые брюки, заутюженные в стрелку, и щегольская бежевая рубашка с короткими рукавами. Лицо совершенно обычное, неприметное, слегка заостренное во всех чертах. Волосы светлые, редкие и гладко прилизанные. Росточка небольшого, и сам весь такой ладный, аккуратный, не лишенный изящества. Глядит на меня снизу вверх (тоже, нашел мальчика! В состоянии покоя и сытости — два метра от пяток до макушки!..), и в руках… нет, не кольт-магнум, не винчестер, ни даже фогратор модели «Калессин Марк X», а обычный старомодный зонтик, из тех, что в сложенном состоянии в половину твоего роста, а не помещаются в кармане, как положено. Голос ровный, участливый, немного ироничный.

— Ты не заблудился?

— Н-нет… Я здесь живу… неподалеку.

— Правда? Никогда тебя прежде не встречал.

Можно подумать, я хоть когда-то встречал этого хмыря!

— Тебя как звать?

— Северин…

Стоп, стоп, мама как-то говорила: «Если можешь, не разговаривай с незнакомыми людьми». Что она при этом имела в виду, я, как всегда, не понял и, как всегда, поленился уточнить. Но, наверное, у нее были какие-то на этот счет свои резоны. У нее всегда и на все существует пропасть резонов, которыми она не считает нужным делиться со мной!

— М-м… До свидания.

— Северин, — промолвил он задумчиво. — Северин Морозов. Вот ты какой…

Ну вот, пожалуйста, он знает, кто я, но спрашивает. Уточняет.

Произвожу конечностями некое подобие прощального жеста и в спешке удаляюсь.

— Северин, — говорит он мне вдогонку. — Передай маме, что ей не нужно прятаться.

«А никто и не прячется!» — думаю я с досадой. И уже на выходе из поселка, немного придя в чувство, начинаю обдумывать его слова и все обстоятельства этой странной встречи.

И, к своему неудовольствию, понимаю, что мы с мамой как раз и прячемся самым возмутительным образом. и все, что мы делаем в последнее время, с самого момента моего несуразного похищения из колледжа, где мне было неплохо, хорошо и прекрасно, есть не что иное, как натуральная игра в прятки со всем белым светом!

Слава богу, на стоянке за поселком есть свободный гравитр. (У нас дома — тоже, но не мог же я воспользоваться маминой машиной, специально, кстати, перенастроенной под ее драйверские ухватки, без ее ведома!) Даже два: один старенький, серо-стального цвета с облупившимися опознавательными знаками, а другой — хоть куда, в моем вкусе, раскрашенный под тигра, с тигриной же мордой на носу. Да вот беда: в «тигре» уже есть пассажир — сидит и чего-то ждет, не взлетает. А серый старикан как раз наоборот — совершенно свободен и к моим услугам. Увы, этот мир все еще далек от гармонии! Вздыхая и ворча (в последнее время это мое обычное состояние, и мама всегда называла меня «маленький старый ворчун», даже когда я перерос ее на полторы головы), плетусь к свободной машине.

— А ты с управлением справишься?

Вот еще напасть на мою голову! Из «тигра» выглядывает сиделец и проявляет всевозможный интерес к моей персоне.

— Вообще-то мне четырнадцать, и я довольно-таки большой мальчик… — ворчу я.

— Да уж, Северин, мальчик ты очень крупный, — хмыкает сиделец.

И этот, как я погляжу, знает мое имя.

Похоже, сегодня мне не суждено совершить запланированную вылазку во внешний мир. Сегодня у меня сплошные непредвиденные встречи. И все незнакомцы, попавшиеся на моем пути, имеют передо мной весомое преимущество: они знают, кто я такой, а вот я не имею ни малейшего представления ни о ком, каждого вижу впервые в жизни и назавтра уже не узнаю в лицо. А самое главное — вовсе не горю желанием расширять круг своих знакомств. И лучше мне, пожалуй, оставить попытки к бегству на свободу до лучших времен, а сейчас с максимальной поспешностью вернуться к домашним обязанностям, к маме под крылышко. Мама все понимает, мама все знает, мама разберется, что к чему.

Приближаюсь к гравитру (сиделец внимательно, с легкой дружелюбной улыбкой, следит за моими эволюциями), обхожу его, словно оценивая состояние этой рухляди. И, вместо того чтобы залезть в кабину, неспешно удаляюсь в сторону леса.

Спиной чувствую недоуменный взгляд незнакомца. Даже между лопатками чешется!

Домой я намерен вернуться лесом, а не через этот угрюмый поселок, больше похожий на кладбище. Ну его на фиг! Я примерно представляю направление, знаю, что мне нужно выйти к реке… там есть другой мост, такой же старый и горбатый, но деревянный… мы как-то переходили по нему с мамой, гуляя в окрестностях в поисках сизого папоротника… а оттуда рукой подать до родных пенатов. Между прочим, я даже знаю, как этих самых пенатов звать: Фенрис и Читралекха.

Но человек предполагает, а лес — это такой своеобычный организм, который располагает. И пройдя с полкилометра, я обнаруживаю, что заблудился.

3. Леший цитирует Блейка

Ничего страшного. Для начала, у меня на руке браслет, и я, если только я — сопливый маменькин сынок-lacasito,[1] а не четырнадцатилетний macho,[2] могу позвать мамочку на помощь. А если я — означенный крутой macho, а не означенный lacasito, то и сам отлично выпутаюсь из передряги. Тем более что мама еще пару часов должна пребывать в убеждении, что я корплю над уроками, а не учесал в самоволку, и знать ей о моих подобных самоволках вообще ни к чему… Тогда так: я стою лицом к северу, слева от меня — запад, а дом наш должен находиться ориентировочно к норд-норд-весту. И если я начну забирать чуть влево, то непременно выйду к реке и, если повезет, увижу деревянный мост. И хорошо бы успеть к обеду.