Бумажный домик - [47]
— Я отделяю?.. Ни в коем случае. Все взаимосвязано. Мои политические убеждения и моя вера неизбежно присутствуют в том, что я пишу, потому что я стремлюсь отразить мир как единое целое. Но у меня нет власти над тем, о чем я пишу, и я не могу вычислить, какую пользу это принесет для политики и для религии.
— То есть вы принимаете себя как писателя, — допытывается, окончательно погрустнев, красивый молодой человек.
— …Конечно…
У него опускаются руки.
И чем больше я прочитываю рукописей и книг, с тем большим удивлением убеждаюсь, что очень многие писатели стыдятся того, что они писатели, — бесконечные увертки, извинения, сложные маневры, лишь бы только избежать постыдного признания: я пишу книгу. Что касается меня, я рассказываю историю, рисую пейзаж, изображаю мир внутренний или внешний, я пробую сочетания красок, слов, я выговариваюсь, смотрю как бы со стороны или проникаю внутрь, стараюсь быть понятой, иногда высказываю свое мнение о том, что вижу, что рассказываю, а иногда его у меня нет, и я сама не очень хорошо понимаю, что у меня получилось, я смотрю на свое творение, как смотрят на своих детей, таких близких тебе и таких далеких: я сделала, что смогла, теперь их очередь. И очередь читателей составить о них свое мнение, сделать какие-то заключения. Я внесла свою лепту. Велика она или мала, не мне судить, и не так уж это важно. Но краснеть из-за своей работы — нет, никогда.
И потому мне нравится Габриэлла, когда, опустив свою упрямую головку, она говорит:
— Нет, я не замужем, нет, детей у меня нет, я (и она гордо выпрямляется, зная, что выставляет себя на позор), я интеллектуалка…
Но мне не нравится Габриэлла, когда она говорит:
— Я бы хотела взглянуть на вашу библиотеку.
Потому что библиотеки у меня нет. И я стыжусь этого, когда бываю — крайне редко — в гостях у других писателей и вижу, что у них на полках аккуратными рядами стоят книги, которые надо иметь дома: сочинения Стендаля, Сада, Лериса, книги из серии «Новый французский роман» издательства «Галлимар», почти новенькие, хотя видно, что их не раз снимали с полок (брали чистыми руками, раскрывали в уютном свете лампы, и они никогда не падали в полную пены ванну), а у других — Монтень, Генри Джеймс, книги, по которым «видно человека», которые внушают уважение… А у меня библиотеки нет. У меня есть только книги. Но совсем не те книги, которые я люблю: те книги я даю почитать, и мне их не возвращают.
— Но у вас все-таки есть любимые писатели?
Ну как же без любимых писателей? За пятнадцать лет можно было подготовить целый список. Но если честно, мои любимые писатели похожи на мою библиотеку, где страницы из распотрошенного Монтеня попадаются в томике стихов Милоша, какой-то детектив стоит рядом с Бальзаком, который шесть раз падал в ванну и теперь сияет новым переплетом, и роскошным Бодлером, выигранным Венсаном в лотерею. И среди них — оазисы порядка — присланные мне из издательств романы, которые я никогда перечитывать не буду. То же самое творится и в моей голове. Кроме Поля Феваля, там блуждает строчка из Вийона, песенка, которой три века или три дня, фраза из Бернаноса, словно отточенная резцом ювелира; и вот из тумана возникает гипсовый слон, внутри которого спал Гаврош, там сладостная ночь плывет под аркадами улицы Риволи, или в пустынном Биаррице зима царит среди мрачных ампирных фасадов. Или в солончаках Круазика, в Геранд де Беатрикс, корнет Кристоф Рильке разгуливает под руку со своей певучей тоской…
Но попробуй выскажи все это и услышишь: так, понимаю, сначала скандинавские влияния, потом вы открыли для себя Бальзака… В конце концов приходится соглашаться. Потому что устала, и вообще, раз уж без анекдотов… Это не «Франс-диманш», да и сама я вроде бы против оригинальности…
— Только поэзия как раз и рождается в столкновении этой самой оригинальности и истинного значения…
— Истинного звучания?
— Хорошо, пусть так, истинного звучания жизни, которое становится чем-то вроде фона, контекста. Представленный в таком контрастном свете, этот социологический, или политический, или психоаналитический контекст объясняет почти все, но, однако, не все, все, кроме сущей малости, кроме дуновения благодати и свободы, кроме игры случая, чтобы не употреблять громких слов, кроме последнего винтика в отлаженном механизме; так разве вся эта социология, политика, психология, эти «объяснения» в силу их почти что исчерпывающей верности, вместе со всем тем, что скрывается в этом «почти», не становятся тоже причастны поэзии и…
Мне казалось, что вот наконец я заговорила на ее языке, но Габриэлла поднимает руку, прося пощады.
— Я только хотела сказать, что анекдот, конечно, ерунда, но если не потеряно ощущение единства, то в анекдоте есть все, — объясняю я извиняющимся тоном.
— Я не поэт, — говорит Габриэлла со сдержанным достоинством, которое очень ей идет.
Оскар Брик или Блек
Я и сама не знаю, поэт я или нет. Я люблю рассказывать. Рассказывать без особой цели, не ставя никаких проблем, не проводя никаких идей. Но я надеюсь, что цель, мысль, идея независимо от меня все же появятся, поскольку в той истории, что я рассказываю, в тех картинах, которые меня немного опьяняют, находит свое выражение моя личность, вся целиком.
Небольшие повести, составляющие книгу известной французской писательницы, основаны на действительных событиях далекого прошлого. Захватывающий сюжет вводит читателя в мир европейского средневековья, делает свидетелем судилища над «ведьмами» и «колдунами», знакомит с процедурой инквизиционного процесса. Автор рисует гнетущую атмосферу времен, когда стремление человека познать неведомое влекло за собой жестокую кару, а порой и смерть.Рассчитана на широкий круг читателей.
«Дикки-Король» — роман известной французской писательницы Франсуазы Малле-Жорис, члена Академии Гонкуров, рассказывает о «шоу-бизнесе», той гигантской индустрии зрелищ, которую создала буржуазная «массовая культура».Издание рассчитано на массового читателя.
«Человек на балконе» — первая книга казахстанского блогера Ержана Рашева. В ней он рассказывает о своем возвращении на родину после учебы и работы за границей, о безрассудной молодости, о встрече с супругой Джулианой, которой и посвящена книга. Каждый воспримет ее по-разному — кто-то узнает в герое Ержана Рашева себя, кто-то откроет другой Алматы и его жителей. Но главное, что эта книга — о нас, о нашей жизни, об ошибках, которые совершает каждый и о том, как не относиться к ним слишком серьезно.
Петер Хениш (р. 1943) — австрийский писатель, историк и психолог, один из создателей литературного журнала «Веспеннест» (1969). С 1975 г. основатель, певец и автор текстов нескольких музыкальных групп. Автор полутора десятков книг, на русском языке издается впервые.Роман «Маленькая фигурка моего отца» (1975), в основе которого подлинная история отца писателя, знаменитого фоторепортера Третьего рейха, — книга о том, что мы выбираем и чего не можем выбирать, об искусстве и ремесле, о судьбе художника и маленького человека в водовороте истории XX века.
15 января 1979 года младший проходчик Львовской железной дороги Иван Недбайло осматривал пути на участке Чоп-Западная граница СССР. Не доходя до столба с цифрой 28, проходчик обнаружил на рельсах труп собаки и не замедленно вызвал милицию. Судебно-медицинская экспертиза установила, что собака умерла свой смертью, так как знаков насилия на ее теле обнаружено не было.
Восточная Анатолия. Место, где свято чтут традиции предков. Здесь произошло страшное – над Мерьем было совершено насилие. И что еще ужаснее – по местным законам чести девушка должна совершить самоубийство, чтобы смыть позор с семьи. Ей всего пятнадцать лет, и она хочет жить. «Бог рождает женщинами только тех, кого хочет покарать», – думает Мерьем. Ее дядя поручает своему сыну Джемалю отвезти Мерьем подальше от дома, в Стамбул, и там убить. В этой истории каждый герой столкнется с мучительным выбором: следовать традициям или здравому смыслу, покориться судьбе или до конца бороться за свое счастье.
Взглянуть на жизнь человека «нечеловеческими» глазами… Узнать, что такое «человек», и действительно ли человеческий социум идет в нужном направлении… Думаете трудно? Нет! Ведь наша жизнь — игра! Игра с юмором, иронией и безграничным интересом ко всему новому!
Необычная история, рассказанная в романе Дидье ван Ковеларта, посвящена судьбе «ребенка из пробирки». Франсуа, бизнесмен с железной хваткой, ворочающий миллиардами, но всегда остающийся в тени, под влиянием случайного стечения обстоятельств решает выступить в роли донора и помочь Симону, скромному продавцу игрушек из провинциального универмага, и его жене Адриенне стать родителями. Он не предвидит, как далеко заведет их всех эта минутная прихоть…Дидье ван Ковеларт (родился в 1960 г.) — один из крупнейших французских писателей современности.
В романе «Мы еще потанцуем» четыре главных героя. Точнее, героини. Четыре подруги. Они выросли вместе и были неразлучны. Шли по жизни каждая своим путем, искали себя, строили свое счастье, но свято хранили верность детской дружбе. И была любовь — единственная, ни на что не похожая, прошедшая через измены и ревность, победившая искусы пошлости и богатства. Но однажды их пути связались в страшный узел предательства и боли. И настал момент истины.Как найти силы выйти из уютного детского мирка и стать взрослым, не потеряв себя? Что такое дар жить на пределе сил? Эти вопросы ставит перед читателями новый роман Катрин Панколь.
Анна Гавальда — один из самых читаемых авторов мира. Ее называют «звездой французской словестности» и «новой Франсуазой Саган». Ее книги, покорившие миллионы читателей, переведены на десятки языков, отмечены целым созвездием премий, по ним ставят спектакли и снимают фильмы.В новой редакции романа «Глоток свободы» — новые главы. Еще больше очарования Франции, легкости и иронии. И пьянящее ощущение, что ты можешь изменить свою жизнь — стоит только сделать маленький шаг.