Бумажная клетка - [31]

Торопясь на встречу с Пашей, Пульхерия взяла такси, но по пути они попали в пробку. Полчаса пришлось выслушивать, что думает таксист о московских дорогах. Черепаший темп действовал на нервы не только ему. Это мешало ей сосредоточиться над решением проблемы Никиты Назарова. Пытаясь не обращать внимания на ругательства шофера, она подумала, что вряд ли Штыкин успеет допросить Пашу и Дашу как свидетелей по делу, прежде чем она поговорит с ними. Вика не имела явных контактов со сладкой парочкой, следовательно, будет достаточно времени как следует все отрепетировать. Пульхерии начинало казаться, что этот мир ежедневной борьбы и притворства не так уж и страшен. Ничего особенного, нужно лишь использовать отработанные приемы господина Гранидина. Похоже, она неплохая ученица.

Паша был в кабинете, который они занимали вдвоем с Германом. Положив ноги на стол, держа телефонную трубку возле уха, он с довольной миной кого-то энергично обрабатывал. Свободной рукой поприветствовал Пульхерию.

– Ну, разумеется, Ашот Каренович, безусловно, мы укажем в документах пятнадцать тысяч долларов и накрутим на спидометре большой пробег, так что с начислением амортизации у вас будет все в порядке. Если пожелаете, укажем, что машина участвовала в ралли «Париж—Дакар». Через полгода вы легко сможете списать ее на металлолом, гарантируем. Мой начальник – юрист с университетским образованием. Если у вас возникло хоть малейшее сомнение, проконсультируйтесь со своим юристом, но, думаю, он скажет то же самое…

Паша лукаво улыбался и строил Пульхерии отчаянные гримасы, всем своим видом демонстрируя, как ему надоел не в меру осторожный клиент. У Медведева были очень хитрые небесно-голубые глаза. Глаза, которые все замечали, которым наша жизнь казалась забавной и прелестной. Немыслимо дорогой костюм, еще более дорогой галстук, небрежно сбившийся на бок, кашемировые носки, сползшие на ботинки – все это неожиданно подействовало на Пульхерию успокаивающе. Даже дурацкая поза, которая раньше ее так раздражала, казалась сейчас не такой уж вызывающей.

Герман рассказывал Пульхерии, что привычка класть ноги на стол у Паши появилась после его двухмесячного пребывания вместе Александром Николаевичем в Америке. Он неплохо говорил по-английски, и папаша Гранде взял его в ту поездку в качестве переводчика. Пульхерия всякий раз, завидев его волосатые ноги, сердито требовала, чтобы он убрал их со стола. Паша неохотно подчинялся и, как только она уходила, вновь водружал их на прежнее место. На этот раз, войдя в комнату, Пульхерия промолчала, но Паша даже без напоминания принял более приличную позу.

Слушая его болтовню с клиентом, Пульхерия чувствовала, как ее покидают последние угрызения совести.

– Конечно же на разницу мы выпишем вам чек, но учтите, он не будет иметь юридической силы. Простая расписка в получении денег… Уверяю вас, автомобиль совершенно новый, у него на спидометре около десяти километров. Его на фирме тестировали, а мы перегоняли из Европы в трейлере. Уверен, эта игрушка будет долго радовать вашего сына, при условии, конечно, соблюдения правил дорожного движения и мер безопасности. До встречи, уважаемый Ашот Каренович…

Швырнув трубку, он ухмыльнулся:

– Клиент, Пульхерия Афанасьевна, дозрел и скоро принесет нам большой мешок наличности, приготовьте машинку для счета денег.

– Она у меня всегда готова, – сердито буркнула Пуля.

– Я весь внимание. – Глаза у Паши вмиг стали серьезными. – Слышал, что вы с Александром Николаевичем вроде уладили проблему.

Она начала излагать историю с Никитой, отстраняясь от своих личных переживаний, словно все это произошло не с ней, а с кем-то посторонним. Будто вскрыв нарыв в душе, она неожиданно получила облегчение. Поначалу Паша оставался серьезным, но потом начал ухмыляться, а когда она рассказывала о том, как их с Никитой застукала Галина Матвеевна, смеялся уже во весь голос. Услышав же, в какую ловушку попала Пульхерия, создавая Гришеньке алиби, буквально умирал от смеха. Удивительно, но в его смехе не было ничего обидного. Отсмеявшись, он с исключительным сочувствием оценил серьезность сложившейся ситуации и все ее возможные последствия. Первым делом вспомнил о Германе: он так любит ее, эта история конечно же причинит ему боль.

– Да, Пульхерия Афанасьевна, как же вы все запутали… Не знаю, что и сказать. Но ситуация на самом деле очень непростая. Что вы предлагаете?

– Вы с Дашей могли бы обеспечить Никите алиби.

Паша принял предложение Пульхерии без малейшего колебания, но в его голубых глазах промелькнула тень сомнения:

– За себя я ручаюсь, но вот Дашка… Она такая трусиха. Думаете, она справится?

– Не знаю.

– В конце концов, это не важно. Когда ваш Штыкин доберется до нас, она напрочь забудет, что мы делали в тот вечер, а я постараюсь направить ее воспоминания в нужное русло. – Он наклонился к Пульхерии через стол и похлопал ее по плечу. – Спокойствие, только спокойствие. Ваш Никита провел весь вечер с нами. Мы сидели только втроем, никто к нам не заглядывал. Это будет самое идеальное алиби, какое только можно представить. Кстати, где он сейчас?