Бумага Мэтлока - [33]

И, не дожидаясь ответа, Херрон исчез за дверью. Вместо того чтобы сесть, Мэтлок направился к ближайшей стене, возле которой стоял небольшой письменный стол, а над ним — полдюжины фотографий, развешанных без всякой системы. На четырех был запечатлен Стоунхендж — с одной и той же точки, но в разное время, судя по высоте заходящего солнца. На пятой — скалистый берег, привязанные к причалам рыбацкие баркасы, вдали — горы. Наверное, Средиземноморье, скорее всего Греция. И совсем низко с правой стороны, всего на несколько дюймов выше стола — небольшая фотография высокого стройного офицера, стоящего возле дерева в джунглях. Офицер был без шлема, в рубашке, пропитанной потом; правой рукой он сжимал автомат. В левой руке офицер держал сложенный лист бумаги, похожий на карту, — он явно только что принял какое-то решение. Он смотрел вверх — очевидно, там ему предстояло вести бой. Лицо у него было напряженное, но спокойное. Хорошее, волевое лицо. Со снимка глядел темноволосый, еще не старый Лукас Херрон.

— Я храню этот снимок, ибо он напоминает мне, что время не всегда было так разрушительно.

Мэтлок вздрогнул. Вернувшийся Лукас застал его врасплох.

— Хорошая фотография. Теперь я понимаю, кто на самом Деле выиграл войну.

— Ну, тут нет никакого сомнения. К сожалению, я никогда об этом острове не слышал ни до, ни после. Кто-то сказал, что это один из Соломоновых островов. По-моему, его взорвали в пятидесятых годах. Для этого много не потребовалось. Две-три хлопушки — и все. Пожалуйста. — Херрон подошел к Мэтлоку и протянул ему стакан.

— Благодарю вас. Вы скромничаете. Я ведь кое-что слышал.

— И я тоже. Сделали из меня Бог знает какого героя. И чем старше я становлюсь, тем больше придумывают... Что, если мы выйдем на задний двор? Слишком хороший день, чтобы сидеть в доме. — И Херрон, не дожидаясь ответа, направился к двери; Мэтлок последовал за хозяином.

За домом, как и перед ним, все было идеально ухожено. На выложенном камнем внутреннем дворике стояли удобные пляжные кресла, и подле каждого — небольшой столик. В середине дворика стоял большой чугунный стол с зонтом от солнца. Дальше простиралась хорошо подстриженная лужайка. То тут, то там росли аккуратно окопанные кизиловые деревья, а по краям лужайки тянулись цветы, в основном розы. Однако в дальнем конце лужайки этот пасторальный пейзаж неожиданно обрывался. Там среди густого непроходимого кустарника высились огромные деревья. Справа и слева — такая же картина. Лукас Херрон как бы воздвиг вокруг себя неприступную зеленую стену.

— Хороший коктейль, вот увидите. Мужчины сели.

— Не сомневаюсь. Чего доброго, вы сделаете из меня поклонника джина.

— На здоровье, но только весной и летом. Зимой и осенью джин не пьют... Итак, молодой человек, правила этого дома соблюдены. Что же вас привело сюда?..

— А вы не догадываетесь?

— Нет.

— Арчи Бисон. — Мэтлок внимательно наблюдал за стариком, но Херрон не отрывал взгляда от стакана. Никакой реакции.

— Этот молодой историк?

— Да.

— Когда-нибудь из него выйдет отличный преподаватель. И жена у него — симпатичная кобылка.

— Симпатичная... и развратная, по-моему.

— Вот уж не думал, что вы такой викторианец... — усмехнулся Херрон. — Когда стареешь, становишься терпимее к чужим аппетитам. А также к невинному их возбуждению. Сами убедитесь.

— В этом секрет? В терпимости к аппетитам?

— Секрет чего?

— Да ведь он же пытался с вами связаться вчера вечером

— Он и связался. Вы были у него... Насколько я понимаю, ваше поведение оставляло желать лучшего.

— Я сознательно вел себя именно так. Впервые Херрон встревожился. Это было едва заметно — лишь затрепетали веки.

— Не одобряю, — сказал он негромко и, приподняв голову посмотрел на внушительную стену зелени. Солнце опускалось за высокие деревья, их длинные тени легли наискось на лужайку и внутренний дворик.

— Это было необходимо.

Лицо старика исказила гримаса боли, и Мэтлок вспомнил собственную реакцию на слова Адама Уильямса, когда тот сказал о «неприятной необходимости», вынудившей его направить Сэму Кресселу ложный рапорт о поведении Мэтлока в Лумумба-Холле. Обидная параллель.

— Молодой человек попал в беду. Он болен. Это самая настоящая болезнь, и он пытается вылечиться. А это требует мужества... Так что сейчас не время насаждать в нашем университете методы гестапо. — Херрон сделал большой глоток и крепче ухватился свободной рукой за ручку кресла.

— А как вы об этом узнали?

— Не важно. Скажем, от одного коллеги-медика, который заметил некоторые симптомы и встревожился. Не все ли равно? Главное, я попытался помочь парню и снова с удовольствием помогу.

— Я бы очень хотел этому верить.

— А почему это для вас так трудно?

— Не знаю... Возможно, что-то меня смутило у двери несколько минут назад... А может быть, в самом доме. Я не могу объяснить... Я с вами совершенно откровенен.

Херрон рассмеялся, по-прежнему не глядя на Мэтлока.

— Вы погрязли в своих елизаветинцах. Главная и побочная интрига в «Испанской трагедии»[12]... Пора бы вам, молодым преподавателям, строящим из себя крестоносцев, прекратить эти любительские игры в Скотланд-Ярд. Я думаю, вы сильно преувеличиваете серьезность ситуации.