Бульдог Драммонд (следствие ведет Хью Драммонд) - [24]

Девушка открыла дверь комнаты и включила свет. Она улыбнулась Хью. У него не было желания общаться с ней, но она встала прямо в проеме дверей, перегородив ему путь.

– Скажи мне, забавный уродец, почему ты такой дурак? – прошептала она.

Хью улыбнулся, и улыбка преобразила его лицо.

– Я запомню эти слова. Многие хотели сказать их, но до вас мало кто решался. Неплохое начало для долгой и крепкой дружбы, не правда ли?

Она наклонилась к Драммонду и затем, прежде чем он понял ее намерение, положила руку ему на плечо.

– Разве вы не понимаете, – прошептала она отчаянно, – что они убьют вас?

Она посмотрела куда-то в сторону и затем повернулась к нему снова.

– Бегите, вы, идиот… Бегите, пока не поздно. Если бы я могла заставить вас понять… Если бы вы только поверили мне! Бегите за границу; как можно дальше, скорее!

Она принялась трясти его.

– У вас милая семейка, – с улыбкой заметил Хью. – Я могу спросить, почему вы все так обеспокоены мной? Ваш почтенный отец дал мне тот же самый совет вчера утром.

– Не спрашивайте, почему, потому что я не могу сказать вам, – простонала она. – Только поверьте мне. Просто возможно, что, если вы скажете им, где американец, вы останетесь живы. Но если вы не скажете…

Внезапно ее руки опустились, огонь в глазах угас.

– Завтрак будет в девять, мой дорогой Хью. А теперь до свидания.

Он повернулся, когда она покинула комнату, немного озадаченный изменением ее тона. Наверху лестницы стоял Петерсон, молча наблюдая за ними…

В те дни, когда Драммонд командовал взводом, он делал много опасных вещей. Обычных радостей жизни младшего состава пехоты – таких, как штурмы вражеских укреплений и атаки, оказалось недостаточно для его аппетита. Он специализировался на специфических собственных трюках: трюках, которые сделали его авторитет среди подчиненных непререкаемым.

Но Драммонд был не дураком, и он понимал, что каждый трюк требует подготовки. Огромная физическая сила – большой актив, но она несет с ним определенные естественные недостатки. Во-первых, ее обладатель часто неуклюж: Хью тренировался во Франции, пока он не смог ползать по-пластунски бесшумнее, чем змея. Этому трюку его научил Ван Дик, голландский охотник.

Силачи частенько медлительны: Хью тренировался во Франции, пока не научился убивать человека голыми руками за секунду. Ояки, японец, стал его учителем в некоторых восточных хитростях, и в перерывах между боями он тренировался, пока на их спарринги с японцем не начали делать ставки на деньги.

И бывали ночи на передовой, когда его люди слышали странные звуки и, зная, что Драммонд в разведке, напряженно всматривались во тьму. Но они никогда ничего не видели, даже когда зеленые призрачные вспышки начинали шипеть в темноте, в сопровождении свистопляски теней. А потом вновь становилось тихо…

Возможно, патруль находил немца – со сломанной шеей, без следов ранений. Иногда не находили ничего. А вскоре Хью, ухмыляясь, уплетал завтрак со своими солдатами. Поэтому в Англии сегодня есть множество ветеранов, которые признают только двоих выше себя– короля и Хью Драммонда. И они охотно пожертвуют жизнью за любого из них.

Результатом стало то, что Драммонд избавился от страха настолько, насколько это вообще возможно для психически нормального человека…

Некая идея осенила его, пока он сидел на краю кровати, расшнуровывая ботинки, связанный с этой идеей риск ни на миг его не смутил. Исследовать дом показалось ему самой естественной затеей.

«Они подозревают меня. Во всяком случае, они знают, что я выкрал Поттса. Поэтому, даже если они поймают меня, я не ухудшу особо своего положения. И я мог бы найти что-нибудь интересное. Поэтому – вперед!»

Вопрос был решен. Ни колючая проволока, ни церковная анафема не остановили бы Драммонда, ни даже то, что немецкая передовая траншея была намного более безопасным местом для чужака, чем «Вязы» ночью. Последнего факта капитан пока не знал…

Когда он открыл дверь своей комнаты и выбрался на лестничную площадку, свет был выключен, и дом тонул во тьме. Воротник коричневого халата был поднят, и его ноги в одних носках беззвучно ступали по ковру. Словно тень скользил он во тьме, инстинктивным чутьем разведчика нащупывая путь. Время от времени он замирал и прислушивался, но тишину нарушали лишь тиканье часов и скрип рассыхающихся половиц.

На мгновение его силуэт обрисовался на фоне слабо освещенного окна; тут же мрак вновь поглотил его. Налево была комната, в которой он провел вечер, и Драммонд повернул направо. Отправляясь спать, он заметил дверь, покрытую тяжелым занавесом, за которой могла быть комната, которую Филлис Бентон описала при первом разговоре, – комната, где Генри Лэкингтон держал свои добытые нечестным путем сокровища. Тихо прокравшись через холл, Драммонд коснулся занавеса. Позади раздалось сердитое шипение…

Он отступил и оглянулся – но он ничего не увидел в темноте. Тогда он наклонился вперед и еще раз сдвинул занавес. Немедленно шипение раздалось снова, тоньше и злее, чем прежде.

Хью провел рукой по лбу, и рука стала влажной. Немцы и прочие двуногие исключались, что же шипело так злобно в темноте? Рискуя обнаружить себя, он достал из кармана крошечный ручной фонарик. Держа его далеко от его тела, включил свет. В центре луча, изящно танцуя на хвосте, подняла голову змея, кобра. На мгновение зловещий капюшон и бусинки глаз зачаровали его; но он тут же выключил фонарик и отступил. – Милая домашняя зверушка, – пробормотал он пересохшими губами. – Очковая кобра – забавный домашний зверек.