Булат и злато - [12]

… И его разгадка

Даты позволяют определить, какой же «Дмитрий Иванович» изображался на медалях и чеканил монеты со своим именем.

В истории России 1605 и 1606 годы хорошо запомнились тем, что русским престолом завладел самозванец, принявший имя погибшего в 1591 году царевича Дмитрия, сына Ивана Грозного.

7 июля 1605 года самозванец был коронован на царство в Москве, в Успенском соборе, где всегда венчали на царство русских царей.

«Тень Грозного меня усыновила и Дмитрием из гроба нарекла», — говорит пушкинский самозванец. Не «тень Грозного», а вполне реальные политические враги Годунова — бояре Романовы, Шуйские, Голицыны, Черкасские нарекли Дмитрием бойкого галичского дворянина Отрепьева, поступившего на службу к боярину Романову. Опала, постигшая Романовых в 1600 году, вынудила его постричься в монастырь под именем Григория Отрепьева. С этим именем он и вошел в историю.

Григорий Отрепьев не был только пассивным орудием в руках заговорщиков. Он сам начал активно и не без актерского таланта играть роль царевича, лишенного интригами Годунова законного престола. Достичь желанной цели, конечно, ему помогло сплетение целого ряда объективных обстоятельств. Прежде всего успехам самозванца способствовала неистребимая вера народа в «хорошего царя». В разные исторические периоды эта утопическая вера то вспыхивала, то затухала, но не иссякала никогда. В переломную эпоху, какой был рубеж XVI–XVII веков, крестьянское население переживало процесс окончательного закрепощения. Крестьяне лишались права менять место жительства, переходить от одного владельца к другому, права владеть своей землей, трудом и плодами труда, собственной судьбой. Они потеряли личную свободу. От рабов их отличало то, что они должны были кормиться собственным трудом за счет обработки земли, принадлежавшей не крестьянину, а феодальному владельцу. Крестьяне платили натуральный и денежный оброки, несли различные трудовые повинности, работали на барщине. Феодалами были и мелкие помещики, владеющие нередко всего десятком крестьянских душ, и крупные вотчинники, во владении которых могли находиться сотни и тысячи крестьян, и монастыри. Царская казна тоже владела крестьянами. Главным средством борьбы против закрепощения было бегство крестьян на окраины страны, где формировалась весьма своеобразная общность — вольное казачество. Казачество представляло собой военизированные самоуправлявшиеся объединения, живущие за счет грабежа и разбоя. Впрочем, русское правительство прибегало к услугам казаков, используя их для охраны южных и юго-восточных границ государства. От казны казаки получали боеприпасы, оружие и хлеб. Вольница на границах весьма беспокоила правительство. Делались попытки усилить зависимость казачества от государственной власти. При Борисе Годунове в непосредственной близости от главной резиденции вольного казачества — Запорожской Сечи — закладывались сторожевые города, где селились государевы служилые люди — стрельцы. Стрельцы были обязаны нести военную сторожевую службу, за что получали от казны жалованье деньгами и натурой, а также право заниматься мелкой торговлей и ремеслом.

Беглые крестьяне были той питательной средой, где рождались и множились слухи и надежды на «доброго царя», который разом отменит новые порядки, уничтожит «крестьянскую крепость». Но не менее жадно впитывались слухи о «добром царе» и крестьянами, сидящими на земле.

Эту народную утопию умело использовали родовитые бояре, недовольные узурпатором Борисом Годуновым, занявшим трон, не принадлежащий ему по праву крови.

Другой реальной силой, способствовавшей фантастическому успеху самозванца, стали польские магнаты во главе с королем Сигизмундом III (1587–1632). Они не были удовлетворены результатами Ливонской войны (1558–1583), так и не вернувшей Польше Смоленскую землю со Смоленском, а также Черниговские и Новгород-Северские земли. Среди польских политиков была очень популярна идея династической унии, благодаря чему Польша, Литва и Россия объединились бы под одной властью.

Поддерживая самозванца, Сигизмунд III и его сподвижники рассчитывали посадить на русский престол своего ставленника, который будет вынужден выполнить все требования польской короны. Для достижения династической унии предполагалось женить московского правителя на польской подданной. Невесту для «Димитрия» нашли в Сандомире. Это была дочь сандомирского воеводы, разорившегося знатного польского магната Юрия Мнишека. Безмерно честолюбивая наследница воеводы Марина Мнишек получала головокружительную перспективу стать могущественной русской царицей. Она оказалась послушным орудием в политической борьбе, затеянной в Польше.

За кулисами всей интриги стоял Ватикан. Папа римский и иезуиты всячески и, надо сказать, очень искусно поддерживали и направляли действия самозванца. Собственный ставленник на русском троне был чрезвычайно важен для выполнения внешнеполитичеких и внутренних задач католической церкви. На рубеже XVI–XVII веков Ватикан усиленно трудился над созданием союза католических государств в борьбе против Османской империи. Союз Гамбургской империи, Речи Посполитой (так с 1569 года стало называться объединенное польско-литовское государство) и России мог стать силой, противостоявшей «неверным» на юго-востоке Европы. Не менее заманчивой перспективой для римской церкви было насаждение католичества в Русском государстве. Залогом успеха здесь служили и переход самого Григория Отрепьева в католичество, который совершился во время подготовки к походу в Россию, и брак его с католичкой Мариной Мнишек.