Букет роз - [48]

Он воображал, что Шапоринский обрадуется, скажет: «Молодец, Абдулали!» — и сразу выложит кучу денег, а тот взглянул строго и спросил так, как если бы не понимал, о чем идет речь:

— Какое дело?

Абдулали смешался и забормотал:

— Ну, это самое… которое… с Мустафой…

Шапоринский сделал недоуменное лицо:

— А что с Мустафой?

— Мы прикончили его в темном переулке и сбросили в канаву.

— Та-ак… — протянул хозяин. — Ну что ж, ты получишь вознаграждение. — Подумал и добавил: — В сумме трехмесячного жалованья. Ты этого достоин. — Шапоринский считал, что он платит убийце очень дорого, а тот не радовался. — Что, ты недоволен?

— Учтите, что он мой родственник, — тихо промямлил Абдулали.

— Что ты хочешь этим сказать?

— Я хочу сказать, что есть разница…

— Не понимаю, какая разница? Сожалеешь, что ль?

— Жалость тут ни при чем… По совести надо, хозяин… Я убил своего двоюродного брата, а вы — «трехмесячное жалованье»… Столько-то я кочи должен отдать. А что останется мне?

Шапоринский тяжело вздохнул. Не думал он, что так дорого обходятся наемные убийства.

— Ну ладно. Подожди. — И ушел в соседнюю комнату.

Вернувшись минут через пять, он подал убийце две толстые пачки денег.

— Держи. И чтобы больше ни слова об этом. Назначение на обещанную должность получишь завтра. Всё. Уходи.

Убийца был счастлив. Прижав пакеты к груди, он низко кланялся и пятился к двери, подобострастно улыбаясь. А когда наконец очутился на улице, бегом кинулся домой прятать деньги.

Теперь, как ему казалось, он был близок и к осуществлению своей заветной мечты — к овладению красавицей Ниной. Мустафы больше нет, кто ему помешает?

«В городе сниму отдельную квартиру, — самодовольно размышлял Абдулали, — поселю там блондинку и буду проводить с ней все свободное время… С деньгами все доступно, перед деньгами не устоит никакая красавица. Накуплю ей платьев разных, бус и колец. Можно даже золотые часы купить…»

Он и мысли не допускал, что не достигнет успеха.

А Нина еще не знала о гибели Мустафы. После того объяснения с поцелуями она жила эти дни надеждой на скорую встречу с любимым, на близкое-близкое семейное счастье.

Одетая в простенькое ситцевое платье с большими цветами, она сидела дома и ждала. Вот-вот войдет Мустафа, и начнется тот нескончаемый праздник, которого она ждала всю жизнь.

Нина уже знала особенности характера Мустафы. Красоту женщины он видел не в блеске нарядов, а в естественной простоте и высокой нравственности. Он даже сказал как-то: «В этом ситцевом платье ты особенно хороша». А Нина, смеясь, ответила: «И ты особенно хорош в ситцевой рубахе и высоких сапогах».

Оба посмеялись тогда над этими бесхитростными комплиментами, и Мустафа сказал памятные слова:

«Главное не в одежде. Одежда должна быть опрятной и чистой, чего же более? Главное, чтобы душа была красивой и чтобы человек был озарен высокой мечтой о счастье всех людей…»

«Мустафа — редкий человек! — восторженно думала теперь Нина. — Я счастлива, что встретилась с ним и что… поцеловала его. Он революционер, и я буду революционеркой. Жить для людей — какая радость может быть выше!» Мечтательная девушка не замечала, что она даже думает словами Мустафы.

Все эти дни Нина очень тревожилась за любимого. Почему от него никаких вестей? Уж не стряслась ли какая беда? Гнетущее предчувствие неотступно терзало ее душу. Где он? Может быть, уже в тюрьме? Не раз на ее глаза навертывались слезы, но она не позволяла себе раскисать. «Стыдно боевой подруге революционера впадать в тоску! — говорила она себе. — Придет, придет мой Мустафа! Вот откроется сейчас дверь, и он войдет…»

Сегодня вечером в доме Нины было созвано тайное собрание большевиков. Все были обеспокоены отсутствием Мустафы и Усатого аги. От первого не было никаких вестей, а второй находился в тюрьме.

Собрались по инициативе Эльдара. Старик рассказал о том, как встретил Мустафу в Баку, как укрыл его в доме богача и условился встретиться с ним на другой день в Губернаторском саду. Мустафа не пришел.

— Поздно вечером я наведался в тот дом, — продолжал Эльдар, — и племянник сказал мне, что Мустафа благополучно ушел, спустившись с крыши по дереву. А вот где он теперь — неизвестно. Я наказал племяннику: если узнает что-нибудь, чтобы сейчас же сообщил сюда…

Его прервал стук в дверь. Все всполошились, придвинули к себе стаканы вина. Нина пошла открыть, и в комнату вбежал запыхавшийся племянник Эльдара.

— Мустафа убит! — выдохнул он. — Рука Абдулали… Можно доказать…

Все вскочили со своих мест.

— Где?

— Когда?

— Кто сказал?

— Ты видел труп?

Все спрашивали, хотели удостовериться. Молчала только Нина. Страшная весть пригвоздила ее к месту у двери. Она вцепилась обеими руками в дверной косяк и так застыла с широко раскрытыми глазами, в которых был ужас.

Отдышавшись, племянник Эльдара рассказал, что он видел труп Мустафы в канаве. Там полиция и большая толпа.

— Это Абдулали, — твердил парень. — Я видел вчера, как он и еще один пошли за Мустафой, когда тот спустился с дерева. Уже темно было, но я узнал Абдулали. Только я не думал, что он может…

— Садитесь, товарищи, — вдруг охрипшим голосом сказал старик Эльдар. — Надо обсудить… Предатели отняли у нас Мустафу. Мы виноваты, что не уберегли его. Урок нам. Тяжелый урок. Но нам нельзя опускать руки. Мы — организация рабочих-революционеров, и убийствами нас не запугать. У нас тоже рука не дрогнет. Предлагаю вынести смертный приговор предателю и убийце. Голосую: кто «за»?.. Единогласно. Исполнить приговор разрешите… — Он хотел сказать «мне» и не успел — в дверь снова постучали.