Букет незабудок - [4]

Спала. Во сне видела рассвет. Алый диск медленно и безмолвно плыл, поднимаясь все выше и выше.

Грезы о солнце в ночи прелестны, и я могла бы спеть гимн солнцу, станцевать танец солнцу, построить город солнца. Но тут некстати прорвавшийся сквозь штору рассвет прогнал все сны…

– Когда едет большая компания, организуется так называемый пьяный вагон. Назначается старший, в Москве это обычно Андрей Синицын, который берет билеты на всю компанию, с тем расчетом, чтобы по возможности все разместились в одном вагоне. Так и ехать веселее, можно пообщаться и выпивать, никому особенно не мешая, – втолковывает мне нехитрые истины Дмитрий Громов.

– И вот едет компания из Москвы на конвент «Звездный мост» в Харьков. Едут они в этом самом пьяном вагоне. Вечер, все хорошо, народ уже порядком принял, и тут неведомо откуда появляется поездная милиция. В украинских поездах пить запрещается, вот они и подошли разбираться и поштрафовать. Сунулись в первое попавшееся купе, в котором, на беду им, ехал Роман Злотников – писатель-фантаст и полковник милиции – настоящий, не в отставке, да еще и преподаватель в институте повышения квалификации работников МВД. А преподает он там не что-нибудь, а боевую подготовку, – Дмитрий делает паузу, наблюдая за моей реакцией.

Ну если уж такой мастер, как Громов, говорит, что дело серьезное, значит, так и есть. Киваю, мол, оценила ситуацию.

– …боевую подготовку – то есть, человек серьезный и солидный, – продолжает Дмитрий. – Но Роман козырять своими корочками не хотел, надеясь разобраться с ментами по-человечески:

– Да, ребята, все нормально, – примиряюще начал он. – Мы здесь никому не мешаем, пьем тихо, все свои, кому какое дело?

Но милиционер и не подумал отставать. А вместо этого повысил голос, чего уж совсем не стоило делать.

– Почему вы не представились, как это положено, не предъявили удостоверение? – попробовал Роман усовестить блюстителя порядка.

Но тот начал кричать и ругаться на Злотникова, провоцируя того на ответные действия. Тогда писатель достал свои документы и спокойно предъявил их блюстителю порядка, со словами: «Слушай, сержант, не выделывайся».

Тот сразу поник, ясное дело – денег не стрясешь, раз такие люди, но при этом нужно же как-то сохранить лицо. Поэтому вместо того, чтобы откозырять и убраться восвояси, он продолжает никому уже не интересный монолог:

– Вы тут старший, так объясните остальным, чтобы не буянили, не хулиганили. А то на вас уже жалобы поступают. – На слове «жалобы» сержантик приосанился, снова почувствовав почву под ногами и уже без страха глянув в глаза грозному полковнику. Вот, мол, я какой, в своих правах!

На что невозмутимый Злотников ответствовал:

– Нет, не я старший, старший он, – ленивый жест в сторону Синицына.

И тут сержант бледнеет и начинает пятиться к выходу, потому что, если перед ним полковник, преподаватель повышения квалификации, но есть еще старше, то это как минимум генерал.

Ментов как ветром сдуло.

За окном зима, снега, снега, снега… как белый лист без конца и края. И вдруг – на цепочке частых следов подвеской королевы Анны – новогодняя елка!

Прибыл Анджей Савицкий в часть, заходит в офицерский бар, – рассказывая, Дмитрий Громов невольно приосанивается. – Надо показать себя, круто выступить.

– Стакан коньяку!

Буфетчица долго искала, наконец, обнаружила под стойкой какой-то запыленный стакан, помыла, налила.

– Ох, еле нашла. У нас меньше бутылки обычно не заказывают.

За стеклом проносится серое беспросветье, обычный ничем не примечательный пейзаж. За окном дождь, выводит что-то замысловатое на стекле. Сверху вниз, как пишут японцы. Есть много фантастических рассказов, в которых описывается летящий неведомо куда космический корабль. Люди давно позабыли, куда держит путь их маленький железный мир. Сменилось уже несколько поколений, коллективная потеря памяти и документов… а корабль все летит и летит. Двигатели исправно работают, год за годом приближая людей к неведомой ныне живущим цели.

Можно представить поезд мчащимся неведомо куда, наверное, можно, но у меня почему-то пока не получается. Придется потренироваться. Нужно бежать, чтобы хотя бы остаться на месте… на своем месте, все время куда-то бежать…

– Курехин часто сочинял в метро. Сразу же вспомнилась музыка из «Господина оформителя». Аж мороз по коже. Он вообще ездил либо на метро, либо на машинах друзей или жены. Он любил сочинять в подземных поездах. Я тоже часто пишу в метро. Только я жутко переживаю, теряя тексты, а он говорил «се ля ви» и тут же выхватывал из воздуха новые. Это Николай Якимчук рассказывал. Я же с Курехиным разве что раскланивалась, потому как иногда работали на параллельных площадках и знали друг друга в лицо. Как-то попросил Якимчук Курехина дать благотворительный концерт в пользу Фонда русской поэзии. Сам Сергей нет-нет да и забредал в подвальчик на Пушкинской, полуофис-полусклад, где хранились изданные небольшими тиражами редкие книги Фонда.

– Я для тебя что угодно сделаю, только не концерт. Я тебя прошу! – Устал, должно быть, от частых выступлений любимец публики. Даже от себя самого порой еще как устать можно…