«Букет» на приеме - [5]

— Зачем ходить, куда не зовут? Раз в год забежит…

— И вы связываете их скрытность с вашим отношением к племяннику?

— Другого и придумать не могу! Наверно, опасались, что на Генку просить стану. Но разве я бы стала?! Понимая их психологию.

— А Гене сейчас нужны деньги?

— Да вечно ему нужны деньги. То в биллиард проиграется, то вдруг магнитофон в долг купит. Шалая голова.

Мелькнувшее у Знаменского подозрение тотчас проверено.

— Парня уже месяц нет в Москве, — говорит Томин. — Он отпадает.

— Что ж, отчасти рад. Было бы жаль тетушку: у нее только рыбки да этот Генка.

— Ты себя пожалей. Да и меня не мешает. Спроси, сколько я спал за эти трое суток… Кто у тебя на очереди?

— Те, что помечены крестиком.

Томин просматривает список на столе.

— Крестики-нолики… А что означают галочки?

— Что человек слышал про деньги. Одна галочка — от самих Петуховых, две — из вторых или третьих рук… Мне не ясен принцип, по которому Петуховы откровенничали. Отчего именно с этими людьми?

Томин снова читает список.

— Да случайный набор… может быть, вот что — реванш. Успехами Бориса козыряли перед теми, кто в прежние времена его презирал.

— Может быть, если искать логические связи. Если вообще не сработала цепь случайностей.

— Ой, не накличь худший вариант. От цепи случайностей до цепи улик две пары ботинок сносишь…

В дверь кабинета постучали, и на пороге появилась встревоженная пожилая женщина с повесткой в руке.

— Здравствуйте. Мне к следователю Знаменскому.

— Прошу.

— Загляну попозже, — говорит Томин, выходя.

— Садитесь, пожалуйста. Ваша фамилия?..

— Буркова.

— Я пригласил вас побеседовать по делу бывших ваших соседей — Петуховых.

Соседка не сразу понимает.

— По делу Петуховых?.. Ну тут уж ошибка! Петуховы не такие люди! Какое на них может быть дело, что вы!

Пока Пал Палыч объясняет, каково «дело Петуховых», Томину приносят новости.

— Кирпичов в прошлом судим по статье восемьдесят девятой, — рассказывает сотрудник угрозыска Данилов. — Приговор я читал, суть следующая. Работал шофером на хладокомбинате, возил мороженое мясо, рыбу и прочее. Ну и сколотилась там компания. Сбывали, что поценней, налево. Когда до них добрались, потянули и Кирпичова. Насколько он был причастен, точно не известно. Вины за собой не признавал, в суде держался вызывающе. Словом, дали два года…

— У Петуховых мало кто бывал-то, — вспоминает соседка. — Конечно, я кого-нибудь могла забыть, пятый год, как мы переехали.

— Значит, кроме тех, кого вы назвали…

— Ой, дай тех называть даже совестно! Нельзя и подумать, чтоб они!.. Прямо не верится — недели не прошло, как я Анну Ивановну встретила. Давным-давно не видались, а тут нос к носу в магазине… Но, извините, я болтаю, а ваше время, наверно, дорого.

— Разве вы болтаете? — шутливо возражает Знаменский. — Вы даете показания. Рассказывайте, пожалуйста.

— Что же рассказывать?

— Вот хотя бы как вы встретились в магазине.

— Да?.. Ну встретились, расцеловались, и пошел, конечно, разговор. Пока вместе в кассу стояли, потом к прилавку, все новости успели выложить. В очереди над нами подшучивали: «Взяли две старушки по одной чекушке». Мы ведь где столкнулись-то? В винном отделе!

— Что же Петухова купила?

— Шампанское. Кому-то на именины. А я водку брала, меня очередь больше одобрила.

— Говорила Петухова о сыне?

— Еще бы! Свет в окне. Курсы какие-то заочно кончил, работает на Севере начальником, не помню чего. Еще хвалила, какой заботливый стал, посылки шлет: то варежки на оленьем меху, то рыбу вяленую, а на днях вот со специальным человеком клюквы корзину отправил.

— Клюквы?

— Да, я тоже удивилась — в такую даль!

— Не помните дословно: «корзину» или «корзиночку» клюквы?

— Пожалуй, среднее — «корзинку».

— Среднее… Простите, что перебил.

— Ну еще она как раз про эти несчастные деньги… Борису, дескать, что рубль, что копейка — все готов по ветру пустить, поэтому домой переводит, а мы складываем в заветную шкатулочку. Говорит, как на машину наберем, так он возвратится.

— Кто-нибудь из окружающих мог это слышать?

Примолкнув, соседка осмысливает значение вопроса и пугается:

— Бог ты мой!.. Мне бы ее остановить! Конечно, могли слышать!

Разговаривая с Томиным, Данилов подводит итог:

— По-моему, совпадение подозрительное. Мало того, что сам Кирпичов сидел, еще рецидивист Санатюк рядом.

— Давно освободился?

— Около трех лет. Правда, стар, почти семьдесят. Но такой — до смерти волк. Есть слушок, к нему ходят «советоваться». И подскажет, у кого брать, и механику обмозгует.

— Спасибо, Костя, за службу! Интересно, что теперь Кирпичов запоет!

На Знаменского, однако, новость не произвела большого впечатления.

— Боюсь, Саша, он запоет прежнюю песню. О судимости имел право умолчать — судимость за давностью снята. А то, что в одном дворе живет матерый уголовник… Может, он с ним не здоровается. — Пал Палыч останавливает Томина, который порывается что-то сказать. — Саша, я не зачеркиваю сделанного! Сделано много, сделано быстро. Но прежде чем снова браться за Кирпичова, мне надо больше.

— А конкретно: чего ваша душенька желает, чтобы допросить уже с полным комфортом? — сварливо спрашивает Томин.

— Ну, слушай, не тебя учить!