Букет для улитки - [48]

— Ну, что, офицер? Поболтаем немного, или вы сразу будете вешать меня?

— Отто, я предлагаю вам отнестись к ситуации более серьезно, — сказал Тарен.

— О! Я чертовски серьезно отношусь! Смерть, знаете ли, бывает раз в жизни, так что, я сначала помолился бы, если вы не возражаете.

— Вы верите в бога? — спросил майор-комиссар.

— Чертовски сложный вопрос, офицер. Мне надо подумать. Вдруг, если я отвечу нет… Заметьте, это я еще не отвечаю, а рассуждаю вслух… Вдруг, если я отвечу нет, то вы повесите меня вообще без церемоний, как того парня, которого вы выдавали за Руди Ландрада. В свете этого обстоятельства, пожалуй, я отвечу да. Так что, как говорят в спектаклях: дайте мне несколько минут, чтобы я уладил мои дела с Создателем.

— Отто, я снова предлагаю вам отнестись более серьезно, и отвечать на мои вопросы.

— Офицер, я снова говорю: я чертовски серьезен. Просто, я высказал свое религиозное пожелание. Вы игнорировали. Понятно: вы тут хозяин, и вопросы тут задаете вы.

Майору-комиссару пришлось смириться с такой прелюдией, и приступить к вопросам.

— Отто, начнем с вашего прозвища. Мичибичи это водяная пантера из мифов оджибве?

— Да, мой прадедушка был наполовину оджибве, из Милуоки, штат Висконсин. В ходе Второй мировой войны, его запихнули в 8-ю Воздушную Армию, в экипаж летающей крепости. Он два года бомбил Европу, но в 1944-м был сбит, сидел у вас в концлагере, освободился при англо-американской оккупации, сошелся с девчонкой на Рейне, и там остался жить. В общем, тогда слишком слабо бомбили.

— Отто, что вы имели в виду, говоря «тогда слишком слабо бомбили»?

— Я имел в виду, что технология тогда не поспела. Иное дело: сейчас.

— Что сейчас?

— Сейчас, — охотно пояснил Мичибичи, — приходят такие технологии, что одной бомбой можно убрать в Европе больше, чем всеми бомбардировками Второй мировой войны.

— Это какой-то намек? — спросил Поль Тарен.

— Нет, офицер, просто я думал: вы смотрите новости по телевизору.

— Какие новости?

— Новости про Австрию, — с удовольствием произнес Мичибичи, — про то, как Руди там разбомбил ваших, и теперь ваши драпают из Европы, как гитлеровцы в 1945-м.

Словечко «ваши» в этом контексте рассердило Тарена, тем более, что несколько минут назад, такое словечко звучало от Веснушки. И, тем более, что в последнем тезисе — про драпающих — была значительная доля правды. Шок от сообщения о природе взрыва на Шванзее вызвал бегство жителей австрийской Каринтии. Чуть позже было формально объявлено военное положение в стране, и паника захватила Вену. Утром зов к бегству перекинулся на элиты еще нескольких европейских столиц. Авиалайнеры на курорты Латинской Америки и Юго-Восточной Азии улетали набитые под завязку. Билеты на круизные океанские лайнеры, отплывающие в ближайшие 24 часа, были проданы все, независимо от направления. Американские и азиатские туристы веером отзывали свои заявки на рейсы и отели по Европе. Котировки на бирже рухнули, отслеживая ценовой коллапс рынка европейской недвижимости… Из-за всего этого, Тарен рассердился.

— Скажите, Отто, а вам известно, что восхваление терроризма является криминалом?

— Да, офицер. Публичное восхваление. Так сказано в вашем законе. А мы тут общаемся непублично. Наверное, тут, в тюрьме Интерпола, вообще все засекречено. Значит, мои высказывания про терроризм — не криминал по закону. Хотя, вам плевать на закон. Вы служите плутократии. Той, которая сейчас драпает. Смешной финал может случиться. Допустим, вы промедлите вешать меня, и тогда повесят вас. Как в 1945-м опять-таки.

— Вы что, специально ищете себе неприятности? — строго спросил майор-комиссар.

Мичибичи изобразил изумленное лицо, в точности как Джек Спарроу.

— Нет, что вы, офицер. Я наоборот, старался оказаться подальше от неприятностей. Но только я подумал, что оказался подальше, как неприятности нашли меня. Представьте: нейтральные воды субтропической Атлантики. Я — на лодке, с любимой девушкой, и с лучшим другом. Вдруг: прилетает военная вертушка, и зондеркоманда винтит нас. Это неприятности. Хотя, по сути, главная неприятность нашла меня до рождения. Это ваш долбанный Четвертый Рейх. Как видите, я родился, вырос, и хотел смыться, однако эта неприятность нашла меня даже в нейтральных водах. Я уже объяснил, как.

— Знаете, Отто, вам грех жаловаться, есть страны, где жизнь в сто раз хуже!

— Я знаю, офицер. Ваше евро-правительство позаботилось, чтоб я узнал еще в детстве. Наверное, для этого оно импортировало оттуда несколько миллионов фриков, которые захватили наши улицы, и устроили там царство своей изумительной религии добра. В принципе, я понимаю резоны правительства. Фрикам удобнее жить с фриками. А если хочется, чтобы тут было в сто раз хуже — как в странах, откуда фрики, то такой импорт выглядит превосходным рецептом. Я понимаю даже, почему правительства старается помешать нам уйти. Ведь тогда кто будет работать и содержать всех фриков? Но если мешать людям уйти, то появляется Руди с улиткой Помми. Это логично, не так ли?

Майор-комиссар побарабанил пальцами по столу, и спросил:

— Так, Отто, вы из этих соображений помогали Руди Ландраду?