Букет алых роз. Повесть - [19]

- Но чем же я могу быть полезна? - спросила Наташа, недоумевая.

- Многим, - ответил Евдокимов. - Вы осторожны и внимательны, это показало вчерашнее происшествие. Вот я и хочу просить вас взять Анохиных под свое наблюдение, взять их, так сказать, под негласную опеку. Ваше дело - только присматриваться. Со стороны заметнее то, чего сами они могут не увидеть…

Наташа задумалась.

- Трудная задача, - нерешительно произнесла она. - А если я не услежу?

- Да вы не подумайте, что я вверяю вам охрану жизни Анохина, - сказал Евдокимов. - Мы сами будем его оберегать, но вы можете нам помочь. Смотрите во все глаза. Это единственное, что от вас требуется, и в случае чего звоните мне, а если не будет уже времени, кричите изо всех сил!

Наташа улыбнулась.

- Как вчера?

- Да, как вчера, - серьезно сказал Евдокимов. - Вчера вы сделали большое дело.

- Но я ведь скоро пойду в школу… - предупредила его Наташа.

- Ну и что из того? - сказал Евдокимов. - Ходите себе на здоровье, но только не забывайте о тех, кто находится с вами рядом.

НЕКРОЛОГ БЕЗ ПЯТИ МИНУТ

Не успел Евдокимов прийти на работу, как его вызвали к генералу.

- Уже два раза спрашивал, - сказал секретарь отдела лейтенант Мусатов. - Приехал ни свет ни заря, меня еще не было, и сразу: «Где Евдокимов?»

- А в чем дело? - заволновался Евдокимов. - Не знаешь?

- Не говорил, - сказал Мусатов. - Но, я вижу, нервничает.

Евдокимов вздохнул.

- Докладывай.

Мусатов вошел в кабинет и тотчас вернулся.

- Заходи. Говорит, поздно приходишь.

Евдокимов вошел в кабинет.

Генерал сидел за столом и писал. Он не поднял головы при появлении Евдокимова, хотя не мог не слышать, что тот вошел.

Евдокимов ждал, когда генерал к нему обратится. В течение нескольких минут царило молчание.

Наконец генерал поднял голову.

- Ах, это вы, Дмитрий Степанович? - сказал он язвительно-любезным тоном. - Рад вас видеть!

Его тон не предвещал ничего хорошего: подчеркнутая любезность означала, что генерал не в духе. Он испытующе посмотрел на Евдокимова.

- Как там у вас? - спросил генерал.

- Насчет Анохина?

- Вы догадливы, - ответил генерал. - Совершенно верно, меня интересует ваш подопечный.

- О покушении на ребенка я вам докладывал, - сказал Евдокимов. - После этого не произошло ничего существенного.

- Наступило, так сказать, затишье? - спросил генерал. - Жадов на некоторое время притих и не подает признаков жизни?

- Так точно! Наступило некоторое затишье.

- Вы так полагаете? - спросил генерал с нескрываемой язвительностью.

- Так точно! - подтвердил Евдокимов, не понимая, почему генерал сердится.

- Ну-с, докладывайте, - сказал генерал. - Что же вы делаете?

- За Анохиным неотступно наблюдают два наших работника, - доложил Евдокимов. - Я тоже не выпускаю его из своего поля зрения.

- А Жадов? - нетерпеливо перебил генерал. - Я уверен, Жадов тоже неотступно кружит возле Анохина…

Он взмахнул перед лицом Евдокимова какой-то газетой.

- Вы эту газетку знаете?

Он протянул газету Евдокимову. Это был номер «Посева», эмигрантской русской газетки, издаваемой в Западной Германии.

- Видеть ее видел, - сказал Евдокимов, - но вообще не читаю.

- И напрасно! - Генерал помахал перед собой пальцем. - Из этого поганенького листка можно извлечь кое-что полезное…

Евдокимов ждал, что скажет генерал.

- Садитесь, садитесь, Дмитрий Степанович, - предложил ему генерал. - «Сейте разумное, доброе, вечное!» Вот «Посев» и сеет. Посмотрите на последнюю страницу, найдите там некролог…

Евдокимов пробежал глазами по странице.

- «Смерть предателя»? - спросил он, прочитав один из заголовков.

- Да-да, - оказал генерал. - Прочтите и скажите мне, что вы думаете по этому поводу.

Евдокимов прочел статейку. Оказывается, она была посвящена Анохину. В статейке говорилось о том, что Павел Анохин, выдававший себя за деятеля русского национально-освободительного движения, оказался чекистским провокатором и по решению штаба повстанцев, активно действующих под Москвой, приговорен к смерти и казнен…

«Так будет поступлено со всеми, - заканчивалась статейка, - кто вздумает изменить благородному делу освобождения России от ненавистного коммунистического ига».

- Ну-с, что вы по этому поводу скажете? - спросил генерал.

- Ерунда какая-то, - ответил Евдокимов. - Анохин жив и здравствует. Обычная брехня!

- Нет, не брехня, - возразил генерал. - Они знают, что пишут. Если они пишут, что он убит, значит, они уверены в том, что он убит или будет со дня на день убит. Понятно? И если он в данную минуту еще не убит, его смерть ходит за ним по пятам. Это дело их престижа!

- В таком случае дело нашего престижа не допустить этого убийства, - сказал Евдокимов.

- Ага, это вы понимаете? - насмешливо произнес генерал. - Зачем же вы уверяете меня, что Жадова можно некоторое время не опасаться?

- Я сказал, что Жадов на некоторое время притаился, - поправился Евдокимов.

- Притаился, но не успокоился, - подчеркнул генерал. - Он готовится к прыжку, и смотрите, если вы не уследите…

Генерал не договорил.

- Попробуйте еще раз прощупать явки, которые были даны Анохину, - посоветовал генерал. - Сейчас, в связи с появлением Жадова, возможна активизация… - Он помолчал и вопросительно посмотрел на Евдокимова. - А что поделывает господин Эджвуд? По-прежнему увлекается фотографией?