Бухта надежды. Свой выбор - [108]

Возле студенческого общежития, на первом этаже которого ранее располагалась специальная комендатура по охране исследовательского ядерного реактора ИР-100, а сейчас остался только пост связистов, колонна остановилась. Бондаренко, оставив Сашку на месте, выскочил и бросился куда-то. Саня наверняка не знал, но предполагал, что за свежими данными.

Пока парень сидел внутри «брони», он задумался над тем, чтобы научиться водить бронетранспортер. Это умение уж точно лишним не будет в новых реалиях. Бондаренко вернулся довольно быстро, перебросился парой фраз с командиром роты в звании майора, тот кивнул и приказал мехводу двигать дальше. Вообще интересно получилось – срочников и «контрабасов» в звании сержанта, не важно младшего или старшего, в этой группе было немного. Основной костяк составляли офицеры – от лейтенантов всех мастей до капитанов и парочки майоров. Но те были на должности замкомроты: один по воспитательной части – небольшого роста, пузатый и мордатый, а второй по всем остальным вопросам – длинный и худощавый. Вот их между собой и называли «Штепсель» и «Тарапунька». Но самое удивительное, что толстячок-политрук, вопреки всем байкам про замполитов, оказался весьма веселым и компанейским мужиком. Сашка постеснялся в силу возраста с ним беседовать, а вот Бондаренко сразу же нашел с ним общий язык, успев пообщаться до посадки по машинам.

Сашка заметил, что уже воспринимает городок как свой дом. Именно такое ощущение, сродни ощущениям при возвращении домой, он сейчас и испытал. Он предложил матери перебраться сюда, но так как-то безрадостно восприняла это предложение, аргументировав тем, что так она ближе к могиле отца, да и Оксанка только-только начала постигать азы своей работы, где уже успела проявить себя.

Колонна проехала пустой, но неплохо оборудованный блок-пост, готовый при необходимости принять к себе обороняющихся, отступивших с предыдущих точек.

Ротный не был разговорчивым, говорил кратко и только по делу, переговариваясь с заместителем, и периодически задавал вопросы Павлу Степановичу, а вот Сашке на нервной почве так и хотелось с кем-нибудь поговорить.

На заправке возле мекензиевского железнодорожного переезда стояло около десятка разнообразных агрегатов, в которых легко угадывались черты некогда легковых машин, и один автобус средней вместимости с наваренными металлическими отвалами и решетками, защищающими лобовое и боковые стекла, вместо пассажирских окон остались только металлические листы с прорезанными узкими окошками-бойницами. Оставалось совсем немного: миновать кладбище, заброшенные воинские склады, и колонна окажется на месте.

Столбы черного коптящего дыма стали видны еще от кладбища, что заставило колонну немного ускориться, но из-за резких поворотов дороги кардинально изменить скорость, не боясь улететь в кювет, не удалось.

Возле пересечения основных городских шоссе, где и располагалась основная точка обороны, было людно. Вооруженные автоматами и винтовками люди окружили сбившихся в кучу людей в камуфляже, явно пленных. Некоторые из них были раненными, другие с закопченными черными лицами. Ротный похлопал мехвода по плечу и ткнул пальцем на обочину возле самого перекрестка.

Сашка чуть ли не носом прилип к смотровому окошку в желании рассмотреть происходящее на улице во всех подробностях, пока Бондаренко не дернул его за куртку.

- Приехали, конечная. На выход, Саня.

20.30. г. Севастополь, Голландия. Андрей Доронин.

Шамилю так и не удалось найти потерявшийся бэтээр и ЗИЛ – тех на указанном месте не оказалось, но следы были, а значит, Ярёменко не соврал. Скорее всего, те, услышав взрывы, дали деру на базу за подмогой.

А вот на посту возле «Звездочки» состоялся преинтереснейший разговор с принявшим на себя командование младшим лейтенантом Ярёменко. Всего пары вопросов хватило, чтобы понять, что пацанов жестко налюбили, обманули то бишь. Когда Андрей рассказал все, как было на самом деле, глаза у мамлея рисковали сравняться размером с пятикопеечной монетой. А сам Доронин только мысленно подхихикивал над молодым пацаном, понимая, как того подставил Лобов.

Ни о каком приказе о зачистке Голландии командование «Золотой балки», скорее всего и понятия не имело, а заправлял всем приснопамятный Ал Алыч, чья воспаленная свалившейся властью и полномочиями самонадеянность и гордость подтолкнули его выдать преступный приказ. Конечно, сейчас точно сказать было сложно, но тот факт, что приказ исходил непосредственно от Лобова, о многом говорил. Да и Лобов был далеко не дурак – всей правды никому не рассказал, даже погибшему командиру этого отряда. Тот искренне верил, что сбежавшие из симферопольской тюрьмы[18] уголовники - рецидивисты, имеющие за плечами не одну «ходку», захватили подконтрольный «Золотой балке» университет, перебили небольшой гарнизон и гражданских, завладели оружием и творят всяческие непотребства. Что ж… с фантазией у полковника все было хорошо, да только вот он не мог не знать, что симферопольских зэков перебили еще больше недели назад. Но эту информацию особо не афишировали, поэтому она очень пригодилась для легенды…