Будущий год - [17]

Ольга тоже училась без особого рвения и ни о каком образовании не мечтала. Впрочем, уроки она приготовляла добросовестно. Я надеюсь, ты не совсем забыла свою маму. Так вот, Ольга стала такой очень рано, лет в пятнадцать-шестнадцать. Тогда у нее появилась склонность к полноте, хотя полнеть было не с чего, разве что с картошки, которой мы питались почти исключительно. Нельзя было сказать, что Ольга мала ростом, она была приземистой; и нельзя назвать ее белокурой: для ее волос есть неблагозвучное, но точное слово — белобрысая. Древние греки называли свою богиню волоокой, и мне вспомнился этот эпитет, когда я заглядывал Ольге в глаза, хотя их синева иногда казалась мне просто мутной. При этом Ольга была, что называется, складной и по-своему грациозной. Она любила танцевать и даже имела успех, но редко появлялась на нашей уличной танцплощадке, называемой «пятачком». Ольге приходилось ухаживать за больной матерью. Я знал, что Ольга мечтает стать медсестрой, однако впоследствии работа на хлебозаводе ее вполне устраивала.

Так что из нас троих десятилетку закончил только я. Моя доморощенная образованность имела свою предысторию. Дело в том, что во мне приняла участие Анна Никаноровна. В прошлом ей принадлежал весь наш дом, но в мое время она ютилась в такой же комнатушке, как мы, в нашем же коридоре. Анна Никаноровна заинтересовалась мною, когда я только учился говорить. По-видимому, моя болезнь вызывала в ней странное сочувствие и понимание. Она рассказывала мне о тибетском лекаре, приезжавшем в Петербург лечить подобную болезнь. Я спросил, где находится Тибет, и не вылечат ли меня там. Анна Никаноровна покачала головой. Однако мысль о Тибете прочно засела в моей голове. Через некоторое время я спросил у Анны Никаноровны, нельзя ли прочесть хотя бы тибетские книги. Быть может, там написано, как мне лечиться, чтобы улучшить мою кровь. Анна Никаноровна поправила пенсне и сказала, что крови мне улучшать не надо, а тибетского языка она не знает, но может меня выучить немецкому и французскому. Она, действительно, давала частные уроки языков и этим жила. Меня она обучала бесплатно, и вскоре я заговорил по-немецки и по-французски, на языках, которые до сих пор преподавал. Анна Никаноровна познакомила меня со своими пожилыми подругами, и я получил возможность практиковаться в языках. У этих стареющих дам сохранились книги, в чтение которых я погрузился на несколько лет. В один прекрасный вечер я начал во дворе пересказывать прочитанное, и вокруг меня собралась толпа слушателей. Так я приобрел репутацию интересного рассказчика. Меня ходили слушать, как ходили в кино на трофейные фильмы. Моя манера рассказывать и моя репутация претерпевали со временем изменения. Простые пересказы французских романов постепенно превратились в свободные импровизации, налагающие отпечаток на мою личность. Меня при моей неизлечимой болезни странным образом стали отождествлять с таинственными героями моих повествований. Меня окружала если не легенда, то некий ореол. Теперь уже Виктор гордился мною, не говоря об Ольге.

Кончив школу, я пытался поступить в театральное училище и не поступил: здоровье подвело. Я не пал духом, на будущий год собирался поступать снова, однако умерла моя мать, и я понял, что на стипендию не прожить, даже если я поступлю. Виктор тогда служил в армии, а я устроился работать на почту. Так повелось, что мое несложное хозяйство вела Ольга, благо она жила в соседней комнате. Я ей и зарплату свою отдавал. Мои слушатели считали, что Ольга не пара мне, и я не женюсь па ней только потому. На самом деле между нами ничего такого не было. Я твердо знал, что Ольга ждет Виктора и поэтому ее пока устраивает репутация моей сожительницы.

Когда Виктор демобилизовался, он сразу сказал, что я должен учиться, а он будет мне помогать материально. Я успел образумиться за прошедшие годы и держал экзамены уже не в театральное училище, а в педагогический институт, куда и поступил. Со дня на день я ждал, что Виктор и Ольга поженятся. Об этом свидетельствовало многое, хотя даже в нашем коридоре, по-моему, никто ничего не замечал, так как Ольга вела мое хозяйство по-прежнему. Но произошло непредвиденное. Однажды вечером Ольга вошла в мою комнату и осталась у меня до утра. Мы поженились, и родилась ты.

Это было счастливейшее время моей жизни. Я с увлечением учился, и меня окрыляла мысль о том, что два самых близких мне человека так в меня верят. Виктор отдавал мне большую часть своей немалой зарплаты, и это несколько смущало меня, но он слышать не хотел никаких возражений. Я предлагал, чтобы Ольга готовила и для него тоже, но он решительно отказался. Обедал он в заводской столовой, а завтракал и ужинал кое-чем в своей комнате. Его досуг заполняли голуби и скворцы. Когда я сидел во дворе, он иногда по старой памяти приходил послушать мои фантазии на темы старых романов.

Я закончил институт, и меня рекомендовали в аспирантуру. Виктор настаивал на этом, но я поспешил устроиться учителем в нашу поселковую среднюю школу. Я уже получал зарплату, а Виктор все равно предлагал мне деньги на том основании, что я получаю мало. Почему-то я обиделся и довольно резко сказал, что нам с Ольгой хватает. Виктор промолчал, а я потом обвинял себя в неблагодарности.