Будущее уже не то, что прежде - [10]
А теперь я расскажу вам, почему все так, как есть. Потому что женщина — исток всей человеческой жизни. Первый человек явился из женского чрева. И все человеческие эмбрионы сначала имеют признаки женского пола. И даже мозг, в принципе, женский орган, пока гормоны не начнут работать над ним, превращая его в мужскую конструкцию.
Так что, по сути, все мужчины — это видоизмененные женщины. Откуда у вас соски, как думаете, ребята? Вы — доделка. Может, это вас и беспокоит? Не об этом ли задумался, братан? Тогда хорошо объясняется ваша враждебность к ЖЭ: у них хорошая работа, а у вас паршивая. Женщины творят жизнь, мужчины ее прерывают. Войны, преступность, насилие — в первую очередь мужские привилегии. Мужская пакость.
Величайшая шутка природы. В материнской утробе мужчины зарождаются как добрые создания, но в итоге получаются никчемными говнюками. Не поголовно, но как правило. Этого хватает, чтобы все испоганить. А самое идиотское во всей этой истории вот что: мужчины не только терпят всю эту бодягу… они сами ее творят.
Кстати, я и женщин не оправдываю. В конце концов, у обоих полов есть общее в анатомии телесного низа — жопа. Хотя женщин чаще именуют по другому анатомическому отверстию. Согласитесь, мило, что это самое отверстие и жопа живут через стенку?
Девяносто девять истин, которые нужно знать
Есть 99 истин, которые нужно знать:
Номер один: есть больше девяноста девяти истин, которые нужно знать.
Номер два: Никто не знает, сколько именно истин нужно знать.
Номер три: Их больше трех.
Номер четыре: Невозможно узнать, сколько истин нужно знать.
Номер пять: Некоторые из истин, которые нужно знать, — истины, которые вы уже знаете.
Номер шесть: Некоторые из истин, которые нужно знать, — истины, которые вы только думаете, что знаете.
Номер семь: Некоторые из истин, которые нужно знать, — истины, которые вы знали, а потом забыли.
Номер восемь: Некоторые из истин, которые нужно знать, — истины, которые вы только думали, что забыли, а на самом деле помните.
Номер девять: Некоторые из истин, которые нужно знать, — истины, которые вы знаете, не зная об этом.
Номер десять: Некоторые из истин, которые нужно знать, — истины, о которых вы еще не знаете, что их нужно знать.
Номер одиннадцать: Некоторые из истин, которые, вы думаете, нужно знать, — истины, которых, вероятно, в действительности не нужно знать.
Номер двенадцать: Некоторые из истин, которые нужно знать, знают только люди, которых вы не знаете.
Номер тринадцать: Некоторые из истин, которые нужно знать, — истины, которых не знает никто.
Номер четырнадцать: Некоторые из истин, которые нужно знать, — непознаваемые истины.
Номер пятнадцать: Некоторые из истин, которые нужно знать, можно только вообразить.
Номер шестнадцать: В любой момент список истин, которые нужно знать, может резко оборваться.
Вот видите.
Эвфемизмы: от шока до ПТСР
В первой главке об эвфемизмах я упомянул несколько причин, почему мы так широко практикуем эти замены: стремление не упоминать неприятные реалии; придать важности предмету; маркетинговые цели, выпендреж; поднятие самооценки у подчиненных и в ряде случаев — наша старая знакомая, пресловутая политкорректность.
Но с какой бы целью эвфемизмы ни использовались, у них есть общая черта: они смягчают язык. Размывают действительность. А я заметил, что у американцев с действительностью напряженные отношения: мы избегаем говорить правду и смотреть ей в глаза. По-моему, это одно из последствий жирной, обеспеченной и чрезмерно комфортабельной жизни. И, естественно, чем жирнее и обеспеченнее становимся мы, тем острее становится проблема. Вот вам хороший пример.
На войне человека может постичь особое состояние — сегодня о нем знают почти все. Оно наступает, когда солдат оказывается на грани нервного срыва. В Первую мировую войну это называлось «шок от взрывной волны». Простое, честное, прямое именование. Шок от взрывной волны. И звучит-то почти как взрывы.
Так было в 1917 году. Сменилось поколение. И вот на Второй мировой то же самое состояние стали звать «утомлением, вызванным боевыми действиями». Название удлинилось. Эти слова не так ранят. И утомление — это мягче, чем шок. Шок. Утомление. Суть явления благодаря эвфемизму стала менее ясной.
Миновало еще немного времени, и мы сунулись в Корею.
1950 год. К этому времени на Мэдисон-авеню (улица в Нью-Йорке, на которой расположены офисы крупнейших рекламных компаний США) уже наловчились манипулировать языком, и то самое состояние стало называться «износом в результате боевых действий». Все выхолостили. Выдавили человеческое до последней капли. Полная стерильность: износ. Звучит, будто это штука, которая может случиться с твоей машиной.
И, наконец, Вьетнам. Учитывая всю бессовестность отношения к той войне, меня не удивляет, что «износ в результате боевых действий» тогда переименовали в «посттравматическое стрессовое расстройство». Километровая длина да еще и дефис (post-traumatic stress disorder). Боль окончательно похоронили под жаргоном психологов. Посттравматическое стрессовое расстройство.
Я готов биться об любой заклад: если бы мы по-прежнему называли это состояние шоком от взрывной волны, к кому-то из ветеранов Вьетнама проявили бы внимание, в котором они нуждались, и в тот момент, когда это было необходимо. Но этого не случилось, и, по моему убеждению, одна из причин — тот выхолощенный язык, который мы сегодня предпочитаем: Новый язык. Язык, который из жизни устраняет жизнь.
«Это идиотское занятие – думать» – не просто мемуары известного человека, или, как говорил сам Карлин, – квазибиография, это практическое пособие для любого начинающего комика (как, возможно, не следует жить, но как точно надо шутить). В 1993 году Джордж Карлин попросил своего друга и автора бестселлеров Тони Хендру помочь ему написать автобиографию. В течение почти пятнадцати лет в ходе множества разговоров, многие из которых были записаны, они обсуждали личную жизнь, определенные этапы карьеры и эволюцию Карлина как артиста.
«… – Вот, Жоржик, – сказал Балтахин. – Мы сейчас беседовали с Леной. Она говорит, что я ревнив, а я утверждаю, что не ревнив. Представьте, ее не переспоришь.– Ай-я-яй, – покачал головой Жоржик. – Как же это так, Елена Ивановна? Неужели вас не переспорить? …».
Однажды у патера Иордана появилась замечательная трубка, похожая на башню замка. С тех пор спокойная жизнь в монастыре закончилась, вся монастырская братия спорила об устройстве удивительной трубки, а настоятель решил обязательно заполучить ее в свою коллекцию…
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.