Будущее неопределенное - [18]

Он подъехал к крестьянину, заставил Ласточку лечь, легко соскользнул с седла и стреножил моа, захлестнув повод вокруг его ноги. Вынув из седельного мешка свою снедь, он подошел поближе, напустив на себя равнодушный вид человека, достаточно богатого, чтобы владеть моа.

– Привет, братец. Славный денек выдался. Мое общество не помешает, а?

«Братец» оказался седым, тучным субъектом, на котором не было ничего, кроме набедренной повязки. На его небритом лице застыло кислое выражение. Вместо ответа он откусил здоровенный кусок от краюхи хлеба и продолжил молча жевать.

«Да, с этой деревенщиной требуется терпение». Дош выбрал полоску мха в тени с наветренной стороны от седовласого «братца» и уселся, с облегчением вытянув ноги. Ехать верхом на моа довольно удобно, но он не привык к долгим поездкам и изрядно сбил себе промежность. Он развернул узел, выбрал кусок колбасы и принялся за еду, наслаждаясь осенним солнцем. Эта часть Джоалвейла лежала выше, чем он предполагал: зеленые холмы перемежались темными скалами и полосами снега. Ветвистые деревья покачивались в ленивом танце. Ласточка паслась, выщипывая траву большими зубами.

– Вы опоздали, – проворчал мужлан. – Он уже ушел.

Теперь настала очередь Доша молча жевать, обдумывая это странное заявление.

– Кто ушел? – спросил он наконец.

– Освободитель.

«Отлично!» Он пожевал еще.

– А кто это такой?

– Тот, предсказанный. Был здесь три, может, четыре дня. Он да его сброд. Саранча! – Трудяга сплюнул.

Эта информация – не колбаса, ее следовало переваривать получше. Все его предположения оказались неверными. Так, и что же дальше?

– Ни разу не слышал о таком. Что еще за сброд? Что они делали?

– Затоптали все мое поле, изгороди повалили, стояли здесь лагерем, жгли костры, намусорили, распевали всю ночь гимны, проповедовали всякую ересь.

– Крестьянин оживился, распаляя в себе справедливый гнев. – Их под конец, поди, сотня собралась, и все новые подходили. – Он подозрительно покосился на Доша.

– Только не я! Я вообще не слышал ни о каком Освободителе. Куда, говоришь, они пошли, чтобы я не наткнулся на них?

– Они говорили, собираются через Рагпасс.

– В Носоквейл? О, тогда все в порядке. Я все равно не проеду на моа через Рагпасс, верно?

– Почему нет?

– Мне казалось, перевал слишком высокий для моа.

– Не… – Мужик продолжал пристально разглядывать его. – А вы куда тогда?

Хороший вопрос, и нельзя ошибиться с ответом.

Если Д’вард объявил себя Освободителем, возглавив своего рода религиозное восстание, все предыдущие предположения Доша не стоят и ломаного гроша. Джоалийское правительство будет действовать против потенциального мятежника куда быстрее и решительнее, чем против одинокого беглеца. Если покойный Краанард Воин действовал официально, его смерть могут счесть свидетельством того, что заговор проник уже в столицу. Власти отнесутся к этому делу серьезнее, чем Дош надеялся раньше.

Короче говоря, погоня может быть гораздо ближе, чем он думал. Самое время позаботиться о ложном следе.

– Я? Я направляюсь по дороге в Суссвейл.

– Через Монпасс моа не перевести, – торжествующе проговорил мужик. – Да и через Шампасс навряд ли.

– У меня там приятель – он присмотрит за моа, пока меня не будет.

Мужлан принялся молча чесаться; подозрительности у него явно прибавилось.

Если. Д’вард не скрывается и у него сотня сторонников, ему, наверное, и не нужна информация Доша о служителе Эльтианы, да и знак на ноге Краанарда скорее всего не имеет значения, ибо восстание должно тревожить больше его военное начальство, чем Владычицу. Но теперь бедный Дош оказался в западне в восточном Джоалвейле с единственным перевалом, по которому мог пройти моа. Похоже, все идет к тому, что ему придется следовать за Освободителем в Носоквейл, хочет он того или нет.

Он зажевал быстрее.

– И что именно проповедовали эти недоумки?

– Не знаю, – ответил крестьянин. – Да и знать не хочу. По мне, так и Дева хороша, да сияет имя ее.

– Аминь! – благочестиво произнес Дош. Ему хотелось узнать еще, как далеко до Рагпасса и намного ли опережает его Д’вард. Во всяком случае, никого в Жилвенби он спрашивать об этом не собирался.

8

На джоалийском, основном языке Вейлов, название животного, к которому члены Службы привыкли относиться как к «кролику», звучало как «роллих». Английские этимологи проследили корни слова «кролик» вплоть до старофламандского, однако оно, несомненно, было занесено на Землю каким-то неизвестным уроженцем Соседства, попавшим к нам много столетий назад и употребившим джоалийское «роллих» применительно ко внешне похожему местному животному. Конечно, кролики из Соседства были гораздо крупнее.

Кроме того, у них были бивни. От концов бивней до кончика короткого хвоста они превосходили в длину лошадь, зато рост имели почти вдвое меньший, из-за чего всадникам приходилось сидеть, задрав ноги, – это положение становилось крайне неудобным уже через несколько часов верховой езды. При достойной восхищения выносливости и захватывающей дух скорости кролики имели один, но весьма существенный недостаток: они не умели поддерживать эту скорость постоянно. Они неслись во весь опор минут пятнадцать – двадцать, а затем начинали замедлять ход до тех пор, пока ощутимый удар пяткой не посылал их снова вперед. Примерно через каждый час им требовался перерыв, чтобы немного попастись. Ими можно было управлять – точнее, требовались постоянные усилия, чтобы поддерживать нужное направление, – несильно дергая за кончики длинных ушей. Джулиан относился к ним, как к заправляемым сеном мотоциклам. По части интеллекта, во всяком случае, они мало чем от них отличались.