Будущее нашего мира. Процветание или гибель? - [52]

Основную массу прежде проанализированного можно спокойно выплеснуть в раковину лаборатории. Она либо устарела, либо отброшена.

Это относится, в частности, к большому собранию материалов, опубликованных под названием «От 42го по 44-й». Они копились в течение пяти или шести лет и, наконец, ринулись в печать… Хотя автор и хотел не дать пропасть некоторым наблюдениям, он тем не менее остро осознавал, насколько предварительными все они еще были. Теперь это издание может кануть в небытие. Квинтэссенция – здесь, в этом небольшом и недорогом томе, а те документальные материалы, которые появлялись в предшественниках данного труда и которые в большинстве случаев хоть и основательны, но мало относятся к нашей фундаментальной теме – автор использует как источник для другого критического анализа, если отмерен ему еще какой-то остаток жизни. В них есть основательность, и многое пригодится для «Упадка и падения монархии и конкурентного империализма», если автор проживет достаточно, чтобы написать этот труд.

«От 42-го по 44-й» были собраны довольно поспешно из-за ошибочного медицинского заключения о жизненных перспективах автора. Среди недугов его изначально не очень здорового тела имеется ожирение сердца, которое оборвало жизнь его отца, его старшего брата и длинной шеренги их предков на протяжении многих поколений. Машина резко останавливается, и человек падает замертво, не успев ничего осознать. Вместо того, чтобы просто посоветовать следить за весом, не спеша подниматься по лестницам и избегать ненужных волнений, наши превосходные, но перегруженные работой врачи напугали его наследников советом быть в любой момент готовыми ко всему – Бог знает зачем… Смерть всегда волновала автора лишь в той степени, чтобы успеть привести все его счета и завещательные документы в должное состояние. Его сыновья, которые понимали его лучше, чем эти профессиональные джентльмены, очень естественно и правильно поставили его в известность, но, не осознавая поразительной ограниченности медицинского профессионализма, они приняли на веру предупреждение врачей о том, что он и года не протянет. Некоторое время его единственным врачом был блестящий специалист по диабету Робин Лоуренс, который и обращался с ним как с диабетиком. Врожденное нежелание высказывать мнение за пределами своей области в сочетании с профессиональной привычкой замкнуло его уста относительно общих перспектив автора. Отсюда «От 42-го по 44й» был издан с ненужной торопливостью, и теперь я вновь разберу его на кусочки и использую то, что в нем было полезного.

Автор извиняется за длинное предисловие. Он напечатает эту компактную книгу как можно скорее и позаботится о том, чтобы она была выпущена по цене, которая сделает ее доступной для всех, кто захочет ее прочесть. Учитывая яростную борьбу наших реакционеров против ясных идей, может оказаться затруднительным найти достаточное количество бумаги для достаточно массового первого издания. Автор сделает все, что в его силах. Он оставляет за собой авторские права, чтобы защитить книгу от искажений и передергивания цитат, но он не сделает ничего, чтобы воспрепятствовать любому, кто будет полностью и честно цитировать любого размера фрагменты из нее. Это общее разрешение всегда может быть подтверждено письменно при обращении к автору.

I. Разуму приходит конец

Автор находит весьма веские основания полагать, что в течение периода, измеряемого неделями и месяцами, а не эпохами, произошли фундаментальные изменения в условиях, при которых жизнь, не просто человеческая жизнь, но и в целом все бытие переменилось. Сам себе удивляешься, сознавая, что выводы будут совершенно неприемлемы для обыкновенного рационального человека.

Если ход мыслей трезв и основателен, то этот мир оказался на пределе натяжения своего поводка, своей узды. Конец всего, что мы называем жизнью, близок, и его нельзя избежать. Сейчас автор излагает вам выводы, к которым реальность привела его собственный ум, и, ему думается, вас они могут достаточно заинтересовать, чтобы принять их во внимание, но он не пытается их вам навязывать. Он сделает все возможное, чтобы показать весь путь, на котором он уступил столь ошеломляющему предположению. Разворачивать всю картину придется мало-помалу, и это потребует внимательного прочтения. Он не пытается добиться вашего согласия с тем, что должен сказать. Он пишет, понукаемый своим научным воспитанием, которое обязало до предела сил и способностей искать разъяснения своему разуму и своему миру.

«От 42-го по 44-й» теперь кажется ему чисто случайным делом. Так вспоминаются крики рассерженных людей в поезде, который промчался мимо и ушел навсегда. Его возрождающийся разум обнаруживает теперь, что мы сталкиваемся со странными реальностями, настолько ошеломляющими, что он бы день и ночь сосредоточенно терзался мыслями, в смятении и умственной борьбе, об окончательной катастрофе, надвигающейся на наш вид.

Но мы совсем не такие. Какие бы ужасающие реалии ни открывались перед нами в наших ограниченных рассуждениях, наша нормальная жизнь, к счастью, состоит из личных амбиций, привязанностей, щедрости… смеси почти в каждом человеке самых узких предрассудков, ненависти, соперничества и ревности с порывами самого бескорыстного и очаровательного свойства, светлого дружелюбия, готовности самим прийти на помощь. И все это, как ежедневная основа нашего мышления, всегда будет достаточно ярким, чтобы затмить любое устойчиво навязываемое интеллектом убеждение в надвигающейся катастрофе. Мы живем в соответствии с прошлым опытом, а не с будущими событиями, какими бы неизбежными они ни были.