Буду твоим единственным - [20]

– По-моему, они спешат к вам на выручку, милорд.

– Он бросил на нее загадочный взгляд.

– Сомневаюсь, что такое могло бы прийти им в голову.

Саутертон первым добрался до Элизабет, по крайней мере он пытался в этом всех убедить.

– Ты должен мне шиллинг, – заявил он Истлину.

– Ха! Я чуть не свернул себе шею, оглядываясь на тебя.

– В таком случае, – заметил Саут, – я с удовольствием сверну ее тебе до конца.

Истлин взглянул на Элизабет:

– Миледи, вы не могли бы разрешить наш спор?

Боковым зрением Элизабет уловила неясное движение. Это Нортхэм заставил свою лошадь чуть попятиться и теперь, стоя за спинами приятелей, качал головой, предостерегая ее от принятия какого-либо решения.

Саутертон легко догадался о причине ее колебаний:

– Не обращайте внимания на Норта. Может, он и мнит себя Соломоном, но абсолютно не способен высказать разумное суждение ни по какому вопросу. Мы с Саутом готовы принять ваш приговор, тем более что моя победа очевидна.

Элизабет прижала ладонь к губам, сдерживая приступ истерического смеха. Она никак не могла уразуметь, что заставляет валять дурака этих весьма неглупых мужчин. К тому же Нортхэм не производил впечатления человека, который стал бы терпеть насмешки. Овладев собой, она уточнила:

– Вы сказали, ставка – шиллинг?

– Верно, – кивнул Саутертон. – Полагаю, вы видели…

Он осекся на полуслове и, склонив голову набок, насторожился. Истлин тоже напрягся. Взгляд Нортхэма метнулся к кромке леса, и Элизабет поняла, что все они ожидают появления чего-то… или кого-то. Не успела она прийти к какому-либо заключению, как небольшая кавалькада, состоявшая из барона Баттенберна, лорда Аллена и мистера Радерфорда, выехала из-за деревьев.

Элизабет удивилась:

– Странно, что они выбрали этот путь.

– Почему же? Мы ведь тоже воспользовались им, – пожал плечами Нортхэм.

Элизабет задумчиво нахмурилась. Ей показалось, что замечание графа означало нечто большее, чем просто констатацию факта, словно появление на сцене других участников охоты не было банальной случайностью. Придерживая заволновавшегося Бекета, она наблюдала за бароном и его спутниками. Внезапно по непонятной причине Баттенберн круто повернул коня и поскакал к конюшне. Остальные повторили его маневр, хотя и с меньшим мастерством, чем барон.

– Кажется, они играют в игру под названием «следуй за лидером», – протянула задумчиво Элизабет.

Ни Нортхэм, ни его приятели не стали оспаривать ее мнение. В определенном смысле Элизабет Пенроуз была права, хотя даже и не подозревала, что лидер – это она сама.

– Пора возвращаться, – сказал Нортхэм, разворачивая свою кобылу, – если мы не хотим оказаться последними.

– Пусть сначала отдаст мой шиллинг, – возразил Саут, кивая на Иста.

Прежде чем маркиз успел ответить, Элизабет подняла руку:

– Позвольте мне решить этот спор, как вы и просили. Я объявляю, что победила дружба, и по возвращении вручу каждому из вас по шиллингу. – Заметив хитрые взгляды, которыми обменялись спорщики, чрезвычайно довольные ее решением, она расхохоталась. – Похоже, вы не в первый раз пользуетесь этим приемом, чтобы облегчить карманы доверчивых женщин? Как вам не стыдно!

Саутертон добродушно кивнул:

– Вы нас разоблачили, леди Элизабет. Мы законченные мошенники, и хорошо, что вы поняли это сразу.

– Весь фокус в том, – добавил Нортхэм, криво улыбнувшись, – чтобы не обращать на них внимания.

– А как насчет вас? – поинтересовалась Элизабет. – Разве вы не один из них?

– Безусловно. С той лишь разницей, что меня нельзя игнорировать.

Элизабет слегка приподняла изогнутую бровь, задаваясь вопросом, как вообще она могла оказаться в этой легкомысленной компании. Похоже, согласившись, пусть неохотно, терпеть одного из приятелей, она обеспечила себе общество всех остальных. Оставалось только радоваться, что Марчмену пришлось уехать. Элизабет не была уверена, что смогла бы справиться со всей четверкой.

Она демонстративно отвернулась от Норта и услышала за спиной его приглушенный смешок:

– До меня дошли слухи, лорд Саутертон, что у вас пропала табакерка. Леди Баттенберн ужасно расстроилась, когда ей сказали, что ее, похоже, украли.

Саутертон небрежно отмахнулся:

– Я никогда не говорил ничего подобного. Мне это даже не приходило в голову. Надеюсь, вы постараетесь успокоить леди Баттенберн на сей счет?

– Скорее всего он сам ее куда-то сунул, – вставил Истлин. – Рано или поздно она найдется.

– Потому я и поставил баронессу в известность. Чтобы табакерку переслали мне, если она обнаружится после моего отъезда.

– Разумеется, – согласилась Элизабет. – Насколько я понимаю, у вас с ней связаны приятные воспоминания?

Саутертон кивнул:

– Она принадлежала еще моему деду.

– Тогда не представляю, что можно сделать, чтобы успокоить Луизу, кроме как найти табакерку. Дайте нам знать, если она найдется, хорошо?

– Конечно.

Истлин снял цилиндр и пригладил каштановые волосы.

– Я как-то не подумал о возможности кражи, – задумчиво произнес он. – Хотя можно понять, почему эта мысль посетила леди Баттенберн. Не исключено, что вор, которого в газетах именуют Джентльменом, мог затесаться в нашу среду. Учитывая, что лондонский свет покинул столицу, он мог отправиться следом за ним в поисках наживы.