Будни советского тыла. Жизнь и труд советских людей в годы Великой Отечественной войны, 1941–1945 - [58]
Постоянная нехватка продовольствия заставила горожан «по совместительству» стать крестьянами. Все газоны и клумбы возле домов весной 1942 года были засеяны картошкой и капустой. Кто не успел захватить участок в городе, получали официально или занимали сами плантации в пригородах. Можно было также арендовать землю у граничащих с городом колхозов. Например, все тот же профессор Добротвор арендовал участок площадью 50 кв. метров по цене 3 рубля 30 копеек. У кого было свободное время, нанимались в колхозы на сезонную работу за хлеб. В общем, выживали, как могли.
«Обман и обворовывание столующихся»
Любопытно, что наряду с карточным распределением продуктов продолжали работать и заведения общественного питания, в том числе дорогие рестораны и столовые. Но и там трудящихся умудрялись обворовывать и облапошивать!
«В грязном шкафчике, засиженном мухами, стоят несколько мелких тарелок с салатом, – рассказывала статья «Сколько стоит салат?». – Десяток тонко нарезанных кружочков зеленого помидора, с еле заметными следами подсолнечного масла и двумя-тремя кружочками огурца – стоят один рубль. Стоимость салата ошарашивает каждого приходящего в столовую. Посетитель задается вопросом: чем вызвана такая цена на салат – кулинарной сложностью приготовления, стоимостью сырья или иными «таинствами» поварской кухни?»
Речь идет о типичной столовой при районном доме колхозника. По всем признакам и названию подобное заведение не относилось к элитным ресторанам вроде знаменитой московской «Астории», а предназначалось для простых трудящихся. Идет уставший труженик после трудового дня, решил перекусить. А тут ему при зарплате в 300–400 рублей предлагают только салат из помидоров за рубль! А полный обед с компотом или стаканом молока выходил в 15–18 рублей. Покушал пять-шесть раз в «крестьянской» столовой и остался без трети получки. В итоге рабочий завода имени Воробьева Митрофанов, «ошарашенный» ценами, написал жалобу в газету, после которой и была проведена соответствующая проверка.
«Предприимчивые дельцы из столовой дома колхозника объясняют высокую стоимость блюд так называемым «ценообразованием», которое всячески оберегается от «стихийных воздействий» рынка, – говорилось в материалах журналистского расследования. – Исходя из этого и составляется калькуляция… К итогу себестоимости прибавляется от 17,6 до 45 процентов (в зависимости от настроения счетовода) цеховых расходов плюс 12,4 процента прибыль и другие надобности. Законен вопрос: почему себестоимость 250 гр. зеленых помидор обходится столовой в 50 коп., когда на самом деле они стоят 25 коп.? Почему действительный вес всей порции салата во время нашей проверки оказался на 150 гр. меньше «запланированного»?
Калькуляторская стряпня, делающаяся по-торгашески, имеет своей целью прикрыть широко практикующиеся в столовой обман и обворовывание столующихся. Это заметно на каждом шагу. Стакан молока здесь продается по 41 коп., в то время как даже по сильно взвинченной калькуляции продажная цена молока установлена в 38 коп. Разницу в 3 копейки на каждом стакане присваивает себе буфетчица… Чтобы нарезать сыр на ломтики и разложить его по тарелкам, столовая набавляет на себестоимость сыра более 40 процентов. Продажная же цена компота почти в два раза больше себестоимости».
«Трест столовых торговал на стадионе Облсовпрофа и призывном пункте червивыми пряниками, – рассказывалось в другом разоблачительном материале. – Что это – возмутительное разгильдяйство или вредительство и какие меры принимает директор треста т. Тарасевич по отношению к виновникам этого – работникам треста Кучерову и Шаханову? Одной из причин прорывов в торговле является засоренность кадров торговли жуликами, растратчиками, случайными людьми».
Воровской хлеб
Нехватка хлеба и другого продовольствия, безусловно, объяснялась не только его фактическим отсутствием. Хищения в этой сфере экономики носили массовый характер как до войны, так и во время ее. Начиналась воровская цепочка с села. Первый секретарь Горьковского обкома ВКП(б) М. И. Родионов, выступая на XVII пленуме обкома, сказал: «Надо обрезать руки районных работников, которые лезут в колхозное добро, на которое они не имеют никакого права… Тем не менее многие лезут в колхоз. Глядя на районного работника, тащат председатели колхозов, глядя на него, тащат кладовщики, зав. фермами и т. д. Секретари райкомов и председатели райисполкомов сами должны зверски взяться за охрану колхозного имущества, и показать образцы должны, прежде всего, коммунисты».[148]
И товарищ Родионов в общем-то был прав. Главные сельскохозяйственные житницы страны: Украина, Кубань, часть Черноземья к осени 1942 года были захвачены немцами. Урожай в оставшихся плодородных местностях был не очень велик. Да еще и предприимчивые товарищи разбазаривали выращенное направо и налево. «Строжайший порядок в расходовании каждого килограмма хлеба, неуклонное соблюдение установленной системы хлебной торговли – железный закон для каждого работника торговли и общественного питания», – писала пресса. Согласно вполне себе социальным советским законам, в сельской местности хлеб должен был продаваться служащим и членам их семей, инвалидам, членам семей красноармейцев, а также вдовам погибших. На всех них составлялись списки, которые заверялись районным или сельским исполкомом. Периодически перечень лиц, занесенных в них, должен был проверяться.
