Будем жить! - [79]

- Акула, скотч у тебя был, я помню?

- Так точно! – Валера тоже понимал, что сейчас не до панибратства.

- Давай сюда, упакуем клиента, для сохранности здоровья.

Замотали хорошо, тем более – опыт не забылся… Караулить я остался сам, поскольку уже немного передремал, да и за прихлебаями хотел проследить – а вдруг? Но – до утра все оставалось спокойно; а утром лейтенант вызвал машину с Базы, заодно доложив и об укусе тысяченожки, о котором не то чтобы совсем забыли – но как-то смазалось впечатление… Примчавшаяся уже к девяти утра «буханка» на борту несла кроме врача еще и троих конвоиров, точнее – старлея Хоря и двух сержантов, которые после коротенького опроса курсантов и инструкторов, даже не «распаковывая», сунули арестанта в машину, причем прихватили еще и Кашаева с Куммер – не знаю, почему именно этих, но скрутили их ловко – и, дождавшись врача, отбыли обратно. Похоже, проблема Хорю была если не привычна, то как минимум знакома неоднократно… А вот Навейко забирать не стали – лейтенант медслужбы предложил, но отметил своевременную и правильную помощь, а на вопрос о необходимых выздоравливающей процедурах пожал плечами:

- Да… никаких, собственно. Противоядие введено хорошо, состояние здоровья удовлетворительное, последствий не ожидается, отек спадает… У нас она просто поваляется в лазарете с полдекады, на всякий случай, а потом на выписку и в строй...

Не знаю, о чем Золин думал – но принятое решение оказалось более чем необычным! Для начала, он спросил у самой Навейко, хочет ли она в лазарет. Та, не уверен, что сильно задумываясь, заявила – мол, с остальными ребятами ей лучше и все такое прочее… тут лейтенант и развернулся! Прямой командой предложил взводу решить для самих себя, оставят ли они («условно», конечно же) товарища на месте ранения, или будут спасать, не взирая и превозмогая… Нет, он вроде бы и не приказывал, вот только вопрос был выдержан в таких выражениях, что двоякого толкования просто не предполагал – или курсанты тащат Навейко на своем горбу, или они распоследние сволочи/трусы/подлецы/предатели, и «бросают» боевого товарища на произвол судьбы (читай – верную гибель)! Ему что – наши прошлые приключения понравились? Я служу под командованием психа-садиста?!

Ходить устойчиво Навейко начала только к вечеру. За это время лейт успел, на одном из привалов, рассказать сильно отредактированную версию наших неприятностей, в красках (включая симптомы применённого «лечения», от поноса до судорог), при этом «скромно» умолчав о своей, без преувеличения, ведущей роли в возникновении самой ситуации. Стыдливый и конфузливый наш «золушок», не любит свою личность выпячивать и внимания к себе требовать… Если же без сарказма – молодец, проводит постоянную накачку на повышение авторитета как нашей группы вообще, так и себя лично, что тоже в плюс, если не злоупотреблять. Курсанты теперь слушаются с полуслова, никаких больше попыток чего-то там «продемонстрировать»! Не знаю, сколько в этом благодарности за выдавливание гнойника по имени «Шамсудин сотоварищи», а сколько страха перед таким быстрым и жестким «хирургическим вмешательством» – но пока что вполне работает. Да и то, что несколько часов «первые» волокли свою подругу на собственном горбу, тоже сказывается двояко – во-первых, объединяет учебный взвод общим делом, с примесью некоего благородства (ну как же – боевого товарища несут, не кого попало!); а во-вторых – курсанты, что называется, на личных мозолях проникаются идеей последствий неосторожности, лени или даже просто небрежности… Навейко попыталась слезть с носилок (кстати, пришлось-таки объяснять, что пороть спальники – не лучший способ изготовить носилки; учить меняться на ходу тоже пришлось), но ходить она могла даже к обеду примерно так же, как ходят люди после ДЦП, средней тяжести. Так что до самого вечера ее продолжили волочь на себе, на как бы мимоходом брошенные слова лейта «…ну, вам-то чего жаловаться?! «Четверки» всю дорогу бегом бежали, вместе с носилками, а вы, считай, гуляете…» взвод «раз-разов» отреагировал дружным стоном, но на нас начали посматривать едва не с мистическим ужасом! Да, про «волчий шаг» и несколько коротких остановок лейт предпочел опять «забыть»…

На вечерней стоянке – на этот раз никаких лишних жильцов в запланированном для ночевки овражке не оказалось – мы реализовали очередную, на этот раз уже чисто лейтенантскую идею «обучения на практике». Оставив «на хозяйстве» четверых, включая двоих инструкторов, остальных разбили по пятеро и устроили экскурсию на тему «чего можно подстрелить, найти или добыть – и сожрать»! Охоту организовали, короче. Из пяти отрядов с мясной добычей вернулись только два – Весло ухитрился своих вывести на маленькое стадо газелей, и один из курсантов, попросив у Коляна его новый SIG-716 (курс вообще с первого взгляда облизывался на этот ствол, маньяк оружейный), одним выстрелом подстрелил молоденького теленка, килограмм на полста со всей требухой. Теленка, ощетинившись стволами во все стороны, оперативно выпотрошили, благо и источник маленький рядом был (собственно, перед водопоем и подловили стадо), и, посчитав на этом свою задачу выполненной, вернулись в лагерь.