— Подростком — да. После занятий, конечно. — Зеленая черепаха высунула голову из воды, подплыла к берегу и выбралась на песок. — Хотя иногда мы занимались прямо здесь.
— Практические занятия у залива? Какие интересные у тебя были учителя.
— Гувернеры.
— Да, конечно. — Разница в их воспитании поразила Шеннон. — А серфинг был для тебя как урок физкультуры?
— Формально у нас были уроки физкультуры, но это была скорее оздоровительная гимнастика и немного строевой подготовки.
— Как странно, что ты никогда не ходил в гимнастический зал, не играл в школьной команде.
— У нас были свои игры… Но ты права, тут не было трибун, где сидели бы друзья и родители. Никаких подбадривающих криков.
Тони улыбнулся, но Шеннон чувствовала, что он старается легко говорить о том, что на самом деле очень тяжело для него.
— При твоих габаритах из тебя вышел бы отличный футболист.
— Меня не очень увлекает американский футбол. Я ведь европеец.
Осторожно ступая по нанесенным волнами водорослям, Шеннон взяла Тони под руку:
— Значит, ты все еще считаешь себя европейцем, хотя тебе было только пять лет, когда ты перебрался в Штаты.
Брови Тони сошлись у переносицы.
— Если честно, я никогда не считал остров частью Штатов.
— Я могу это понять. Тут такое смешение разных культур. — К ней люди короля обращались по-английски, но она слышала, как некоторые из них говорят между собой по-испански. Книги, журналы, даже некоторые инструкции были и на английском, и на испанском, и даже на французском языке. — Ты рассказывал, что, попав сюда, решил, что вернулся на Сан-Ринальдо.
— Только в первый момент. Отец объяснил мне, что это не так.
Какими трудными, наверное, были эти разговоры между отцом и сыновьями.
— Мы оба многое потеряли, и ты, и я, — вздохнула Шеннон. — Может быть, именно это и привлекло нас друг к другу.
Тони обнял ее за плечи и прижал к себе:
— Ты говоришь как ребенок. Меня привлек к тебе жар, который от тебя исходил, когда ты шла по ресторану в узкой черной юбке. А потом, когда ты обернулась и посмотрела на меня зазывными глазами из-под этих чопорных очков, — Тони свистнул, протяжно и громко, — я поджарился.
Шеннон постаралась сдержать улыбку, но все равно ей стало жарко. Она легонько толкнула его локтем:
— Дикарь.
— Ну, знаешь! Я нормальный здоровый мужчина, а ты сексуальная женщина. — Тони дотронулся до дужки ее очков. — Сейчас ты слишком серьезна. Жизнь сама скоро задаст нам серьезные задачи. Так что давай, пока можем, наслаждаться моментом. И не ворчи больше.
— Ты прав. — Кто знает, как долго она сможет быть с Тони? — Давай вернемся к теме серфинга и танцев в старших классах. Ты, наверное, был плохим мальчиком?
— А ты — хорошей девочкой. Ты уже тогда носила солидные очки?
— С восьмого класса. — Шеннон очень страдала оттого, что ее нос потел под очками, когда она играла марши во время футбольных матчей. — Я усердно занималась музыкой, и на мальчиков у меня не оставалось времени.
— А теперь?
— Я хочу наслаждаться красотой океана и временем, когда мне ничего не надо делать. — Она пошла вперед по кромке воды, раздумывая по пути, как совместить импульсивное желание быть с Тони с требованием разума держаться от него подальше.
Тони зашлепал по воде следом за Шеннон и подхватил ее на руки. Она не возражала.
Почувствовав тепло его плеча, ровное биение его сердца, она невольно обняла Тони за шею.
— Тебе хорошо? — спросил он.
— Да. — Ее пальцы играли его волосами. — Ты всегда задаешь этот вопрос, слушаем ли мы оперу или гуляем по берегу океана.
— Ты заслуживаешь того, чтобы получать массу удовольствий от жизни. — Он прижимал ее к своей груди, и Шеннон радовалась знакомым ощущениям. — Я сделаю твою жизнь легче. Ты это знаешь.
— А ты знаешь мое мнение по этому вопросу. — Она обхватила ладонями его лицо. — Все это — твоя помощь, поездка сюда, одежда, игрушки — уже намного превосходит то, что я могу спокойно принять.
Она должна четко объяснить свою позицию, прежде чем опять подпустить его к себе.
Тони опустил ее на песок:
— Нам пора возвращаться.
В лучах заходящего солнца вожделение ясно было видно в его глазах. И все-таки он отошел.
Ее губы горят, грудь ноет, а он опять уходит, несмотря на то что постоянно говорит о том, как желает ее.
Она решительно не понимала этого человека.
Прошло пять дней.
Шеннон сидела на нижней ступеньке лестницы и следила за тем, как ее малыш катается по берегу в миниатюрном джипе. Оба пса бежали рядом с ним. Впервые за несколько дней она была предоставлена самой себе. За ней еще никогда так не ухаживали. А Тони, верный своему слову, был просто очарователен.
Возможно, ее пребывание на острове подходит к концу?
Шеннон пила свежеприготовленный лимонад, хотя этот восхитительный напиток вряд ли заслуживал такого примитивного названия, и наслаждалась его тонким вкусом. Напряжение постепенно оставляло ее. Заботы и тревоги казались очень далекими.
И всем этим она обязана Тони! Шеннон не представляла, что на острове можно найти столько интересных занятий. Хотя, конечно, Энрике Медина не жалел денег на обустройство своего миниатюрного королевства.
Кинозал с самыми новыми фильмами.
