Если бы Шеннон было известно больше, может быть, ее нервы не были бы натянуты как струны. Она не знает о Тони ничего, кроме того, каков он в постели.
Оказывается, он — настоящий хозяин ресторана, где она работала.
Ух!
Глупо, конечно, бояться, что ее причислят к тем дамам, которые спят со своими нанимателями. Роман с сексуальным принцем — сплетня гораздо более привлекательная.
— Как давно ты не видел отца? — спросила Шеннон.
Тони оторвался от компьютера:
— Мне было восемнадцать, когда я покинул остров.
— Остров? Но ведь ты был совсем маленьким, когда вы бежали с Сан-Ринальдо.
— Именно. — Он вытянул ноги так, что его ступни почти касались ее ступней. — Мне тогда было пять лет. А два месяца спустя мы обосновались на другом острове.
Шеннон поджала пальцы ног, обутых в спортивные туфли. Как далека эта простая обувь от кожаных сандалий Тони и уж тем более от собственных самолетов! И как бы обольстительно он ни выглядел, она не попадет в золотую ловушку.
Заставив себя думать о его словах, а не о его внешности, Шеннон отодвинулась. Интересно, где находится этот остров? У западных берегов или у восточных? Если, конечно, Энрике Медина вообще живет у побережья Соединенных Штатов.
— Твой отец поселился на острове, чтобы ты и твои братья оказались в привычной обстановке?
— Мой отец поселился на острове потому, что так безопаснее.
— А, понятно.
Из хвостовой части самолета донеслась музыка — начало какого-то мультфильма. Колби, устроившись в кресле, жевал крекер и, как зачарованный, смотрел на экран телевизора.
Можно вернуться к вопросам.
— Что в твоей биографии подлинное, а что вымышленное?
— Мой возраст и дата рождения настоящие. — Тони спрятал компьютер в большую сумку. — Имя тоже. Кастильо — девичья фамилия моей матери. Я взял его, когда мне исполнилось восемнадцать.
Шеннон старалась выглядеть спокойной:
— А что думает твой отец о том, чего каждый из вас добился?
— Этого я не знаю. — Тони откинулся на спинку сиденья.
— А что он думает о нашем приезде?
— Спроси его об этом сама.
— Ты хоть предупредил его, что к нему едут гости?
Шеннон в зародыше подавила желание помассировать его напряженную шею. Ну не странно ли — стремиться успокоить Тони, когда она сама нервничает?
— Я просил адвоката предупредить отца. Слуги подготовят для нас комнаты. У Колби будет все, что ему нужно.
Кто этот холодно излагающий факты человек? Она его не знает. Неужели беззаботный Тони — только плод ее воображения?
— Похоже, ты и твой отец не очень близки, — продолжала Шеннон. — Или королевские особы всегда так держатся?
Тони не ответил. Рокот мотора смешивался со звуками, доносящимися из телевизора, и шумом вентилятора. Шеннон мечтала, чтобы ее сын вырос независимым человеком и жил собственной жизнью, но в то же время она хотела сохранить с ним отношения более близкие, чем связь через адвокатов и секретарей.
— Тони…
Он взглянул на зашторенный иллюминатор:
— Я не мог больше жить в замкнутом мирке острова. И уехал. Отец это не одобрил. Вопрос так и остался нерешенным.
Такие простые слова… А ведь это рассказ о разрыве настолько полном, что контакт осуществляется через адвокатов. Они стали чужими. Это трудно назвать семьей.
— Что твои адвокаты сказали твоему отцу обо мне и Колби? О наших отношениях?
— Отношениях? — Темные глаза Тони смотрели на нее.
Какой же он обаятельный!
Сердце забилось так громко и гулко, что Шеннон перестала слышать гул моторов.
— Тони… — позвала она еще раз.
— Я сообщил, что у нас с тобой связь. Что ты вдова и у тебя есть сын.
Одно дело — спать с ним, и совершенно другое — объявить его семье, что у них роман.
— Почему ты не скажешь отцу правду? Ведь мы с тобой расстались, но пресса этому не верит.
— Кто сказал, что это правда? Еще неделю назад мы спали вместе. Мне кажется даже, что прошло меньше времени, потому что, готов поклясться, моя кожа все еще хранит твой запах. — Тони наклонился и погладил ее запястье.
Ее пальцы сжались, потому что тепло его прикосновения распространилось по телу.
— Но в прошлые выходные…
— Шенни, — он дотронулся пальцами до ее губ, — мы поссорились, это верно. Но когда я нахожусь с тобой в одной комнате, мои руки инстинктивно тянутся к тебе.
Сердце женщины билось так сильно, что она не смогла бы ответить, даже если бы попыталась. Да она и не пыталась — так потрясли Шеннон его слова. И в каждом слове звучало желание.
— Меня тянет к тебе постоянно, и не важно, занимаюсь я с тобой любовью или слушаю твой голос, сидя в другом конце комнаты. — Его губы растянулись в полуулыбке. — Как ты думаешь, почему я звоню тебе по вечерам?
Шеннон взглянула туда, где стоял телевизор — удостовериться, что ее сына и стюарда интересует только «Дисней», и прошептала:
— Потому что ты заканчиваешь работу?
— Ответ тебе известен. Один звук твоего голоса на другом конце линии сводит меня…
— Пожалуйста, перестань. — Она прижала пальцы к его губам. — Ты делаешь больно нам обоим.
Тони поцеловал ее пальцы, потом взял за руку:
— Конечно, у нас есть проблемы, и ты имеешь право сердиться. Но наше желание быть вместе не уменьшилось ни на грамм. Это невозможно отрицать. Тем не менее, если ты настаиваешь, я буду держаться на расстоянии.
