Будь со мной честен - [11]

Лишь тогда я обратила внимание на прислоненный к стене старомодный альбом в кожаном переплете, из тех, что весят не меньше двадцати фунтов.

– Я люблю рассматривать семейные фотографии, – сказала я. – Как ты догадался?

– У меня сверхъестественная интуиция, не отягощенная редакторским рефлексом, – сказал он. – Доктор Абрамс объяснила это моей маме, когда я прижал ухо к двери, чтобы послушать, о чем они так долго беседуют. Мама ответила, что у них это называлось отсутствием чувства такта. Ты не знаешь, почему она так сказала? Я знаю, что такое такт. Это единица музыкального метра, начинающаяся с сильной доли и заканчивающаяся перед следующей, равной ей по силе. Когда я спросил, при чем здесь чувства, она лишь вздохнула. Ты можешь объяснить?

– Попробую, – сказала я. – Ты говоришь о музыкальном определении такта, а твоя мама…

Не успела я сообразить, как дипломатично объяснить ему, что имела в виду Мими, как он сказал:

– А, понял. Это слово имеет несколько значений. Так будешь смотреть фотографии или нет?

– С удовольствием, – сказала я, обрадовавшись, что не надо продолжать щекотливую тему.

– Тогда присаживайся.

Фрэнк хлопнул рукой по полу. Я села рядышком. Он положил альбом на колени. На первой странице красовалась вырезка из газеты с фотографией: красивая девушка в купальнике и короне целует Элвиса Пресли.

– Любишь Элвиса? – спросила я.

– Я с ним почти не знаком, – пожал плечами Фрэнк, – знаю только, что его звали Аарон и его брат-близнец Джесси Гарон умер вскоре после рождения, а до того как записать свой первый сингл под названием «Все в порядке», Элвис работал водителем грузовика в электрической компании в Мемфисе.

Он ткнул пальцем в девушку на фото.

– Зато я знаю кое-что об этой леди. Это мамина мама.

– Твоя бабушка?

– Именно.

Я наклонилась ближе и прочла заголовок.

«Королева Речного карнавала, студентка Университета Миссисипи Мари Эллен Бэннинг приветствует Элвиса».

Бэннинг. Я не могла понять, что меня больше удивляет: что мать Мими была королевой красоты или что та взяла для псевдонима ее фамилию.

Бабушка Фрэнка не имела ничего общего с его матерью, зато Фрэнк взял от нее многое.

– Ты часто с ней видишься? – спросила я.

– Только во сне. Она погибла в автокатастрофе, когда мама была довольно юной. Не совсем ребенком, но моложе тебя.

– Какой ужас, – сказала я.

У меня чуть не вырвалось, что я не могу себе этого представить, хотя я очень даже могла.

– А кстати, как ты думаешь, сколько мне лет? – спросила я.

– Не знаю. Ты достаточно взрослая, чтобы не делать глупостей?

– Точно, – засмеялась я.

– Значит, двадцать пять, – сказал Фрэнк.

– Почти угадал. Двадцать четыре. Как тебе удалось?

– Доктор Абрамс говорит, что в этом возрасте прекращает развиваться префронтальная кора – область мозга, которая контролирует импульсивное поведение. Согласно ее прогнозу, к двадцати пяти годам я стану достаточно взрослым, чтобы не делать глупостей. Если повезет. Это может случиться позже, когда мне исполнится тридцать. Или вообще никогда. У некоторых людей префронтальная кора созревает раньше, чем у других. Обычно у женщин. Например, Дебби Рейнольдс снялась в «Поющих под дождем» подростком.

Фрэнк остановился на странице с изображением красивой серой лошади.

– Смотри, это Зефир. Он принадлежал дяде Джулиану. Моя бабушка говорила, что, пока она жива, ни за что не позволит Джулиану водить автомобиль. Она купила Зефира, чтобы Джулиан мог ездить куда захочет. Хотел бы я иметь лошадь! Кони жили на североамериканском континенте до последнего ледникового периода. Испанские конкистадоры вновь привезли этих животных в Америку, и аборигены очень радовались, пока не столкнулись с отрицательной стороной лошадей.

– А какова отрицательная сторона лошадей?

– Испанские конкистадоры.

– Смешно, – улыбнулась я.

– Что смешного?

– То, что ты сейчас сказал.

– Почему?

– Я думала, ты скажешь что-нибудь о лошадях. Не ожидала конкистадоров.

– Вот и коренные американцы не ожидали.

– Да уж, – сказала я. – А хочешь услышать анекдот про лошадь, который рассказал мне мой босс в Нью-Йорке?

– Да.

– Заходит лошадь в бар, а бармен говорит: «Эй, подруга, чего голову повесила?»

– И что? – не понял Фрэнк.

– Ну, у лошадей же всегда голова вниз.

Я изобразила руками длинную лошадиную морду, которая заканчивалась где-то на уровне моего пупка.

– Понял?

– Нет, – грустно сказал Фрэнк. – Если бы у меня был конь, я бы назвал его Тони.

Пошутила, называется.

– Почему Тони? – вежливо спросила я.

– Так звали коня, принадлежавшего знаменитому ковбою Тому Миксу. Тони удостоился чести оставить отпечатки копыт перед Китайским театром Манна. Мои бабушка с дедушкой огородили двор и сделали из гаража конюшню для коня дяди Джулиана. А потом бабушка врезалась в забор на машине. Она ехала слишком быстро и не пристегнулась, поэтому вылетела через ветровое стекло и погибла. А Зефир убежал через пролом в изгороди. Его нашли на следующий день на другом конце города. Он стоял на клумбе с пионами в чьем-то саду.

Фрэнк перевернул страницу.

– Так и вижу его спящим среди пионов во фланелевом ночном колпаке. Ты знала, что лошади спят стоя? А это дядя Джулиан.