Будь осторожен, незнакомец! - [142]

Человек с плетью взмахнул рукой, хлестанул, и лошадь рванулась вперед. Лаудон услышал, как резко натянулась веревка; он вспомнил Джо Максуина. А теперь Айвз качался, качался, поворачиваясь вокруг веревки…

Фрум сказал:

— Давайте следующего. Любого.

Наконец все кончилось. Кончилось, и на каждом тополе повис страшный плод. Фрум сказал:

— Оставим их на денек-другой, чтоб другим наука была.

Но Лэйстроп заметил, что других не осталось, всех вымели начисто. Фрум кивнул. Было решено, что люди с «Письменного Л» останутся и похоронят мертвых. «Стропило С» и «К в рамке» займутся убитыми и ранеными ковбоями. Был убит Синглтон, двое с «Письменного Л», один с «К в рамке»; раненых было человек шесть — таких, кто нуждался в перевязке. Кое-кого придется везти домой в фургонах.

Все это они обсуждали, стоя посреди улицы в Крэгги-Пойнте, возле дотлевающих остатков телеги с соломой, и снова Фрум был генералом. Каменное выражение не покидало лица. Интересно, — подумал Лаудон, останется у него такое лицо навсегда?.. Наконец Фрум поднялся в седло. Оглядел своих людей, сделал выбор.

— Грейди, — сказал он, — и ты, Чарли Фуллер, поедете со мной. Джесс, бери остальных наших работников, поезжайте к Замковой Излучине и найдите Текса. Если там в тайниках есть скот, гоните его на «Длинную Девятку». И, прежде чем покинете дровяной склад, подожгите хижину, кораль и все постройки.

Лаудон кивнул. Посмотрел, как Фрум уехал вместе с Грейди Джоунзом и Чарли Фуллером на запад. Потом заметил, что кто-то дергает его за локоть; это был Айк Никобар. Айк сказал:

— Ну, не мог я крикнуть тебе, Джесс, когда вы въезжали в город, не мог. В сарае их было как блох, они б меня на месте пристрелили. Ты ж понимаешь, Джесс?

— Конечно. Забудь ты об этом, Айк.

И ушел от него. Созвал остальных людей с «Длинной Девятки», они сели на коней и поехали вдоль улицы. На краю дощатого тротуара сидел ковбой, опустив голову между колен. Лаудон остановил возле него лошадь. Это был Чип Маквей, его тошнило, он облевал себе сапоги.

— Ты в порядке, Чип? — спросил Лаудон.

— Отстань, — сказал Чип. — Господи Боже мой, да отстаньте вы все от меня!!!

18. ВЗВЕДЕННЫЙ КУРОК

Стоя в дверях, Латчер смотрел на двор своего ранчо, по воскресному тихий, и чувствовал, как на него снисходит спокойствие. Он принял решение. Он был свободен, и он чувствовал, как хорошо быть свободным. Он дышал глубоко. За спиной он слышал судорожное дыхание Адди, вытянувшейся на кровати. Тишина в комнате, казалось, до сих пор сохраняет шепчущее эхо только что законченного разговора. Сегодня не было слез. Не было и Резких обвинений; он сказал ей, что знает насчет Айвза, что он прочитал все у него в лице прошлой ночью у Замковой Излучины и получил ответ. Она не подтвердила и не возразила; ей, кажется, было безразлично, что узнал. Она дала ему сказать все, и он сказал все — кроме самого последнего.

И теперь, не оглянувшись на нее, он проговорил:

— Адди, я уезжаю от тебя.

Она спросила — правда, не сразу:

— Когда?

— Сегодня.

Что, она вздохнула? И что означал этот вздох — сожаление или облегчение? Ему страшно захотелось повернуться и прочитать ответ в ее глазах, но он знал, что не увидит в них ничего, кроме того, что она сама захочет показать ему. Пусть так. Он правильно решил, и надо держаться своего решения. Хорошо, что она молчит; начни она возражать, он мог бы потерять решимость. Как бы то ни было, он чувствовал себя сейчас как человек, измученный долгой болезнью. Может быть, она не стала возражать сейчас, потому что и сама надеялась, что перед ней откроется дверь на волю. Может быть, она уедет вместе с Айвзом, если Айвз останется жив после облавы. Он обнаружил, что может думать об этом безразлично. Пусть будут счастливы.

Он сказал:

— Адди, в банке, в Бентоне есть деньги. Ты можешь взять их в любой момент. Если захочешь получить развод, я не стану мешать.

Он вышел во двор. Вывел свою лошадь из бревенчатой конюшни и оседлал. Он решил, что не станет даже смотреть, какая у него есть дома сменная одежда. Он не хотел ничего брать с собой из этой жизни. Но, выехав на освещенный солнцем двор, он услышал свое имя.

Она стояла в дверях; рукой отвела со лба прядь волос. На мгновение ему показалось, что она хочет подозвать его к себе, и от этой мысли его охватил ужас. Неужели его ощущение свободы в конце концов оказалось всего лишь иллюзией?

— Что, Адди? — спросил он.

— Прощай, Клем, — сказала она. — Я просто хотела попрощаться.

— Прощай, — сказал он.

— Это — самый лучший выход, Клем. Я думаю, мы оба ошиблись, с самого начала.

— И я так думаю, — сказал он.

— Попробуй думать обо мне по-хорошему, Клем.

— Я попробую, — сказал он без озлобления, — больше никогда не думать о тебе. Ни по-хорошему, ни по-плохому.

И выехал со двора, направившись вниз по течению реки. Мысленным взором он все еще видел ее, стоящую в дверях, и попытался думать о другом. Надо ехать в Крэгги-Пойнт и побыть там, пока не появится пароход, идущий по реке вниз. Наверное, пора вернуться на Восток; он еще толком не думал о том, куда ехать. Вернуться туда, где умерли его родители; вернуться обратно к обеспеченности, удобствам, книгам… Но он вернется, потерпев поражение.