Будь моей няней - [97]

Не успела я поаплодировать ее сдержанности — я ждала более громкого скандала, как она решила оправдать мои ожидания и вернулась.

— Ты!.. Где твоя благодарность?! Ты приехал в столицу, и, когда у тебя были проблемы, ты обратился за помощью к нашей семье…

— О чем уже сто раз пожалел, — вздохнул граф. — Я благодарен за помощь. Но если бы я знал, чем мне придется расплачиваться, я бы справился сам. Надо было сразу озвучивать условия.

На глазах Дроздонеллы появились слезы.

— Я все для тебя сделала. Я готова была ради тебя на что угодно…

— Дроздонелла, — смягчился граф, — я могу предложить кое-что, что тебя утешит. Патент на умный удитовещатель.[12]

Ого! Ничего себе откупная. Умный удитовещатель был очень популярен и разбирался народом как горячие пирожки. Оказывается, это разработка графа! Да один этот прибор стоит целое состояние!

Я удивленно покосилась на графа, но, конечно, промолчала. Дорого же он оценивает свою свободу от Дроздонеллы.

— Ах, Антуан, я ничего от тебя не хотела, кроме любви… — приложила руки к груди Дроздонелла. Но тут же добавила: — Но я принимаю твой подарок. Это будет компенсация за труды моих родителей и поддержку вашей семьи на протяжении всей нашей дружбы.

— Конечно, Дроздонелла, — кивнул граф.

И та поспешила умотаться, пока граф не передумал.

Он обернулся ко мне:

— Имма, что вы так на меня смотрите? Удивлены?

— Вашими талантами и щедростью? Да, — призналась я.

— Вам кажется, что я слишком щедр по отношению к Дроздонелле?

— Не в этом дело, — поморщилась я. — Я не могу оценивать Дроздонеллу и вашу дружбу с ней. Просто как человек из нищей семьи я очень практична. Представляю, какой доход приносило это изобретение… Это не только ваша собственность, но и наследство ваших дочерей, — выпалила я, не сдержавшись.

Граф тихо рассмеялся:

— Имма, мне импонирует ваша экономность и практичность. Но это не единственный мой патент. К тому же главное мое состояние — вот здесь, — постучал он по своей голове. — Я придумаю еще много всего. У меня уже есть идеи, и чешутся руки приступить к их осуществлению.

— Ваша светлая голова — настоящее сокровище, — погладила я его по этому самому сокровищу.

И только потом вспомнила, что мы не одни.

— Сокровище здесь вы, Имма. — Граф расцвел от моей ласки и поцеловал мне руку.

Девчонки переглянулись и захихикали, прикрывая рот ладошкой. Ну вот не права Дроздонелла — чему-то я их все же научила. Прикрывать рот во время смеха, как принято благородным мэлл!

Глава 67 НЕ ОТЧАИВАЙТЕСЬ, ГРАФ!

После отъезда Дроздонеллы в доме наступила идиллия, если не считать изменившегося ко мне отношении Ливии. Если раньше я замечала ее странности, но при этом не ощущала негатива от нее, то теперь, наоборот, я понимала, откуда ноги растут, и сочувствовала Ливии, но чуяла, что она еле сдерживается, чтобы не наброситься на меня. Поэтому по обоюдному желанию мы избегали встреч. Я — чтобы не подставлять экономку, она — чтобы не подставлять меня.

— Гаврилитта, — обратилась я к горничной, — ты можешь помочь Ливии?

Гаврилитта зашуганно на меня посмотрела. Робко кивнула.

— Могу. Но не уверена, что должна вмешиваться.

— А мне кажется, ей надо помочь. Иначе она может оказаться втянутой во что-то плохое, а настоящий зачинщик останется безнаказанным.

— Хорошо, я помогу Ливии, — кивнула Гаврилитта.

— Скажи, а ты знаешь, кто является тем злом, которое ты чувствуешь? — осторожно спросила я.

Дело в том, что добиться ответа от Гаврилитты, если она не хотела говорить, было невозможно. Она говорила ровно столько, сколько хотела или могла. Если я начинала настаивать, она превращалась в бедного запуганного мышонка, которого сейчас хватит сердечный удар. А я начинала чувствовать себя монстром, который запугивает бедную девушку.

— Оно следит за нами издалека. Но оно скоро будет здесь, — загадочно ответила Гаврилитта.

И это все, чего я смогла от нее добиться.

— Имма, а какие цветы тебе нравятся? — забежала и оторвала меня от занятий с Памелой Элли.

— Разные. Все цветы красивые, — ответила я, погруженная в трудную задачу из учебника Пэм.

— А какой любимый? — не отставала Элли. — Я анкеты составляю на всех домашних.

И она показала мне тетрадь, из тех, что пользуются популярностью у детей в школьном возрасте — с анкетами для друзей-подружек, членов семьи, содержащие разные вопросы про то, что ты любишь, о чем мечтаешь, каковы твои предпочтения и интересы. У меня таких не было, я не училась в школе, да и отвечать на эти вопросы, кроме Лероя, было некому. А о нем я и так знала все.

— Андонэа, — машинально ответила я.

Этот цветок рос только в горной прибрежной местности у моря — в моем родном Форно. Он зацветал алыми пиками в первые дни тепла, что для меня и таких же босоногих детей означало, что холод и голод на какое-то время отступили. И впереди сытый и теплый период жизни. Это был цветок детской надежды и радости.

— Хорошо, записала. Спасибо, Имма, — сказала Элли, которая так и не могла привыкнуть называть меня мэлл Имма.

Синяя юбка взметнулась и скрылась, я улыбнулась — все-таки Элли такая непоседа! Не знаю, когда наступит тот этап, когда она будет ходить чинно и не спеша, как положено благородным мэлл. Вот у спокойной Пэм все движения выверены и неторопливы, в плане соблюдения внешних приличий ей будет легче.