Будь готов! - [5]

Если же я нарушу эту мою торжественную присягу, то пусть меня постигнет суровая кара пионерского закона, гнев моих товарищей и всеобщая ненависть и презрение пионеров всего мира».

Малыши читают текст клятвы, а я смаргиваю невольную слезу. Смена! Какая смена! Вон тот, например: сам по росту чуть выше «калаша», а на груди уже не обычная пластмассовая звездочка, а старая, металлическая, наградная. Что же ты успел сделать, паренек, что тебя наградили? А ведь у нас награды зря не дают…

Последний малыш дочитал клятву и встал в строй. Кто-то протягивает мне новенький, крашенный ягодным соком галстук. Вся шеренга старших дружно шагает вперед и повязывает новым пионерам галстуки. Передо мной девчушка с пожелтевшими бантиками на соломенных волосах. Бантики старинные, наверное, от бабушки остались, но в такой торжественный день…

— Поздравляю.

— Спасибо — лепечет малышка, и тут же начинает расправлять галстук, чтобы он лег покрасивее. Женщины!..

Мы отступаем назад. Два новых звена — целых восемьдесят пионеров стоят в строю. Сейчас будет самый первый в их жизни салют…

Алексей Владимирович выходит вперед. Гордо выпрямляется, оглядывает малышей:

— Юные пионеры! К борьбе за дело Ленина, Гайдара, деда Афгана, за правое дело Пионерской Республики будьте готовы! — и взметывает левую руку.

— Всегда готовы! — дружный звенящий хор.

Молодцы! Наша смена! Мы еще повоюем!

— Товарищ старший звеньевой? Вам — девчушка-пятоотрядница протягивает мне бумажный прямоугольник. Письмо? От кого? И почему на сборе?

«Старшему звеньевому минус шестого отряда им. Аркаши Каманина, Малову Алексею Борисовичу. По получению предписания, вам должно немедленно прибыть в г. Галич, в Штаб Объединенного Совета Дружин. Форма одежды — парадная»… О как! Это кто же у меня мог ТАК накосячить, что в столицу вызывают?..

Глава 3

Хмурый тимуровец тщательно проверил мои документы, на всякий случай уточнив:

— Малов Алексей?

Кивком подтверждаю: да, мол, это я и есть.

— Проходите, вас ждут.

Лестница, ведущая на второй этаж, в конце которой уже трое тимуровцев — один другого здоровее. Увидев мои нашивки за двенадцать поисков, девять рейдов и аж за четыре Зарницы, они салютуют мне первыми. Но тут же тот, что посередине протягивает руку:

— Оружие, товарищ старший звеньевой.

Снимаю с юнгштурмовки ремень с кобурой и протягиваю тимуровцам. Лязгает дверь несгораемого шкафа…

— Проходите. По коридору направо.

Я зашагал по коридору, мимо ТОГО САМОГО МЕСТА. Дверь в кабинет Деда Афгана, как обычно, охраняли двое пионеров-первоотрядников: мальчишка и девчонка. Юнармейцы. Оба — в синей с белым парадной форме, в красных пилотках. Девчонка еще и в белоснежных бантиках. У паренька на груди — обычный «калаш», у девчонки — «ксюха»…

Я поворачиваюсь четко, как на параде, и беру «под салют». Кабинет Деда Афгана — святыня святынь! А паренек-то мои нашивки разглядывает. Ну-ну. Посмотри, малек, поучись. А девчонка… Ой! Вот это да!..

Лицо пионерки обезображено длинным шрамом. Просто он — слева, вот я его сразу и не заметил. Это кто ж тебя так? Наверное, выродни, потому как у девчонки — три нашивки за поисковые рейды в зоны высокой опасности. Одна, к тому ж, серебряная… Молодец, мелкая! Хорошо дралась… Постой-ка, а это не из нашей ли она дружины? Ну, точно! Видел я ее как-то… только шрама у нее тогда еще не было… У ивакинцев она… Как же тебя?.. Вспомнил! Катя Логинова, позывной «Чайка». Снайпер…

А теперь вперед, туда где мой тезка и почти однофамилец, Алексей Махров, председатель Тимуровского Комитета, обустроил свой кабинет. У входа снова караул. Но теперь уже не тимуровцы, а юнармейцы. Правда, отряд минус шестой, не меньше…

Я салютую часовым, они отвечают. Один из них распахивает передо мной дверь:

— Разрешите?

— Проходи, товарищ Малов, проходи…

За большим письменным столом сидит… нет, не Махров. Это Верховный Пионервожатый Республики, Иван Евграшин, а Махров стоит рядом.

— Как добрался, товарищ Малов? — интересуется Евграшин. — Где устроился? Обедал?

Я отвечаю, что добрался хорошо, устроился у юнармейцев и вместе с ними пообедал в столовой, а в голове назойливо стучит: «Зачем вызвали? Зачем? ЗАЧЕМ?!»

— Ну раз ты сыт и разместился, я думаю что нет смысла тянуть. Верно, Алексей?

— Так точно, — подтверждает Махров и, глядя мне прямо в глаза тяжелым, каким-то мертвым взглядом, не то приказывает, не то предлагает, — Ты сядь, Малов, сядь. В ногах правды нет.

Я усаживаюсь в удобное, обитое вытертым плюшем, старинное кресло еще из старых времен, дореспубликанских времен…

— Разговор у нас с тобой будет долгий, серьезный, ну и, сам понимаешь, секретный…

Ого! Они что, задумали что-то? То-то я слыхал, что нынешний председатель Объединенного Совета Дружин «не тянет»… Дела…

Евграшин откашливается, но говорить начинает Махров:

— Вот что, Алексей. Ты парень неглупый, грамотный, все о тебе хорошо отзываются… А вот скажи: ты когда-нибудь задумывался, что дальше?

— То есть как это? — Точно! Переворот затевают… Вот это влип…

— Подожди, Алеша, — в разговор вступает Евграшин, — дай-ка я проще поясню. Алексей, как ты думаешь: через десять лет в нашей Республике жить станет лучше?