Будь ближе к врагу своему, или Погоня за оборотнями - [157]

Выместить злобу на Командире он не может — кишка тонка. Остаётся Ирина. Вот он и лупит её за двоих. А потом, в порыве обожания, снова подкладывает её под своего кумира. И всё повторяется сначала. Да и, наверное, у него не всё в порядке было в сексуальном плане. Думаю, он получал какое-то извращённое удовольствие, наблюдая, как кто-то совокупляется с его женщиной. А когда Ирина всё-таки нашла в себе силы выгнать его, у него сорвало крышу. Как это — его рабыня, грязь земная, посмела подать голос? Это с одной стороны. А с другой: где теперь жить? Причём и ему, и Командиру? Он уже не мог расстаться с ним. Это значило опуститься вообще ниже плинтуса. Вот его и прорвало. Эх, если бы Ирина тогда написала заявление! Мы бы этого урода вместе с его покровителем живо к ногтю прижали, — вздохнул Олег.

— А знаешь, — хмуро заметил Виктор, — меня не покидает ощущение, что это мы с тобой спровоцировали этот взрыв. Мы отделали Аваньяна и его кумира прямо на глазах их женщины, показав им, чего они стоят на самом деле. Вот джигит и не выдержал — как же: куда и делся миф об их исключительной крутости. Да и Ирка… я думаю, через какое-то время после нашего посещения до неё дошло, что Альбертик с приятелем вовсе не ужасные и страшные супермены, а так — среднего уровня шушера. Она перестала их бояться и попыталась прогнать…

— И в этом была её ошибка, — подхватил Олег. — Она подумала, что может решить вопрос сама, и не учла того обстоятельства, что побитая собака вдвой не опасна, если вымещает свою злобу на более слабом существе.

Помолчали. Витька кочергой принялся ворошить дрова в топке. На его тевтонских скулах заиграли оранжевые блики пламени. Олег долил ему чая.

— Я вот чего понять не могу, — Миллер отложил кочергу, — как можно подкладывать свою женщину под кого-то другого? И при этом ещё испытывать какое-то удовольствие? Нет, я, конечно, читал про забугорных свингеров, ну, которые жёнами меняются, но понять ни их, ни Аваньяна не могу. У меня это в голове не укладывается.

— Ну ты и намешал всё в одну кучу, — засмеялся Олег. — Я отберу у тебя эти новомодные журналы, оставлю только книги по криминалистике.

— Конечно, — усмехнулся Виктор, — легче отобрать, чем ответить по существу…

— А по существу, — улыбнулся Олег, — нам с тобой это тяжело понять. Мы по-другому воспитаны. Причём от страны проживания это мало зависит. Уверяю тебя, свингеры есть не только за бугром. Их немало и в нашей элите, особенно в богеме.

— То есть с жиру бесятся?

— О, если бы это было так просто. Понимаешь, и у нас, и на Западе, свингерство распространено, в основном, в высших слоях общества, но не только потому, что они материально обеспечены и им не нужно задумываться о куске хлеба — это базис. А главное в том, что эти люди сумели подняться над доминантной моралью общества, как нашего, так и западного. Ведь, по сути, наши моральные ценности практически идентичны, если только отбросить идейную шелуху. И христианская и коммунистическая мораль исходят своими корнями из библейских десяти заповедей. Только христианская ближе к первоисточнику. Но и там, и там семья является основой общественного устройства. А знаешь почему? Так легче управлять. Кстати, а тебе известно, что после революции у нас были попытки отменить традиционную семью, заменив её коммуной? Когда в старых фильмах разные вражины запугивали народ, что скоро все бабы будут общими — это имело под собой кое-какую основу. Одна коммунистическая дама даже писала, что семья — это пережиток, и её надо заменить свободным сожительством свободных граждан. Причём среди свободных есть более свободные. Например, если твоему партийному начальнику понравится твоя женщина — ты должен уступить её, потому что партайгеноссе более ценен для дела революции, а искать себе сексуальную партнёршу ему просто недосуг.

— А дети?

— Что дети?

— Ну, в результате этого свободного сожительства вполне ожидаемо появляются дети?

— А заботу о таких детях и их воспитание должно было взять на себя пролетарское государство.

— Но это же ужас!

— Ужас. Но не в том, что в результате этих экспериментов появится несчастное зомбированное поколение — это-то как раз коммунистическим вождям было на руку. Для новых правящих элит ужас был в том, что такое общество неуправляемо. И пока вырастет поколение зомби — можно запросто потерять власть. Вот это они очень быстро поняли. А на Западе об этом и не забывали. Вот поэтому и у нас, и у них определяющие элиты так ратуют за крепкую семью. Причём сами они вовсе не стремятся слепо следовать навязанным ими же моральным ценностям. И так было всегда.

— То есть: богу — богово, кесарю — кесарево! Ну, а почему бы тогда и всем остальным, по примеру элиты, не забить на господствующую мораль?

— А вот это будет самое страшное. Аморальность элиты общество ещё как-нибудь переживёт, а вот собственную — вряд ли. Это хаос и распад. Если же вернуться конкретно к семье, то любое общество поддерживает традиционную семью как одно из условий своего выживания. Те же свингеры вовсе не отрицают семью, как таковую, просто они изменили сексуальную составляющую её существования.