Будь ближе к врагу своему, или Погоня за оборотнями - [10]
— Уберите собаку, я всё расскажу! — завизжал он. И тут все увидели, как из его штанины потекла струйка. Минутой ранее дерзкий налётчик, «крутой пацан» — просто описался.
Когда гопника увели, Олег обнял Костю:
— Ну, твой Север — молодец! Классно сработал!
— Ага, тем более что перед этим козлом я его слегка поддёрнул на стойку, — довольно улыбнулся Костя.
Присутствующие еле сдерживались от хохота. А Олегу было не до смеха: от чистоты эксперимента не осталось и следа.
— Если бы не твой зверюган, я бы тебе рожу начистил! — Олег поднёс кулак к Костиному носу.
«Зверюган» спокойно и мирно сидел на задних лапах, отвернув морду в сторону. Я, мол, тут ни при чём.
Налётчик всего этого, естественно, не знал и на допросе «пел соловьём»[6]. Подробно, в деталях рассказал о преступлении, выдал похищенные деньги и отправился на законные шесть лет на нары. Но воспоминания об этом казусе до сих пор вызывали смех и улыбки в отделе.
— Саныч, бери пробу, — подтвердил свою просьбу Олег. — Дело гнилое, и надо собрать максимум материала по нему. Чует моё сердце: скоро нагрянут «помогающие-проверяющие», замаемся справки писать.
— Как скажешь, — эксперт достал из чемоданчика стеклянную герметически закрывающуюся банку и, вынув оттуда кусочек фланелевой ткани, наложил его на наиболее четкий след. Затем развел в пластиковой посудине гипс и вылил немного в соседний след. Наломав найденных рядом тоненьких хворостин, Саныч крест-накрест положил их на подсыхающий слепок и долил оставшийся раствор. Ояр и Олег молча наблюдали за его манипуляциями.
— Ну вот, а второй слепок сделаю минут через двадцать, когда фланелька пропитается запахом, — удовлетворённо произнёс Косенков.
— Не забудь дать понятым подписать, когда запечатаешь банку, — напомнил Олег. — И окурочки обязательно собери. Кстати, сколько их?
— Пять, и посмотри, какие интересные, — Саныч пинцетом подцепил один из окурков. — Видишь, какой прикус? Похоже, один зуб сколот.
— Значит, у преступника сколот передний зуб, — задумчиво произнёс Ояр.
— Не передний, тоже мне, курец, — поправил Олег. — Ты, когда куришь, сжимаешь сигарету передними зубами? Нет, клыками справа или слева.
— Ну, обычно, если правша — справа, а, если левша — слева. Судя по удару, наш убивец — правша, следовательно, можно предположить, что правый клык у него сколот, — менторским тоном поправил Косенков.
— Спасибо Вам за науку, господин профессор, — шутливо поклонился Олег. — Интересно, а почему папиросы? Несовременно как-то. Сейчас все курят сигареты. Слушай, Саныч, может, он туда «косяк» загонял?
— Проверю, — отозвался Косенков. Обернувшись на звук приближающихся шагов, Олег увидел торопливо шагающего по шпалам белобрысого парня лет двадцати пяти в милицейской форме.
— О-о, Женька Венский, участковый! Он со мной сегодня в опергруппе, — Ояр махнул рукой, подзывая лейтенанта к себе. — Я его в полк посылал, «перебазарить» на КПП с дежурным нарядом.
— Товарищ майор, — запыхавшийся лейтенант попытался козырнуть.
— Перестань, Жень, — остановил его Олег. — Отдышись и спокойно докладывай.
Лейтенант нравился ему, напоминал самого Островецкого десять лет назад. Не внешностью, конечно, а вдумчивостью и рассудительностью, решимостью, если надо, полезть на рожон за правое дело. Участок Венского находился в пригородном посёлке, и Олег знал, что молодой лейтенант пользуется уважением у местных жителей, чему немало способствовало его отличное владение латышским языком. Вообще-то, Олег немного по-хорошему завидовал Ояру и Женьке. Наполовину латыши, оба прекрасно владели и латышским, и русским. Олег же, будучи приезжим, латышский знал не очень хорошо. По его инициативе в отделе были открыты вечерние курсы по изучению латышского языка, но посещать их Олегу доводилось редко. Следственная работа мало способствовала стабильной учёбе на курсах.
«Охломоны, — мысленно выругался Олег в адрес начальства. — Хотят, чтобы люди знали латышский, но ничего для этого не делают». Он уже не раз на совещаниях различного уровня предлагал открыть в Риге при школе милиции централизованные курсы изучения латышского языка, где сотрудники со всей республики могли бы заниматься с отрывом от службы. Ведь процент хорошо владеющих латышским языком в Риге и крупных городах республики катастрофически низок. С ним соглашались. На одном из совещаний замминистра даже поручил своему помощнику проработать вопрос, но дело с места не двигалось. Собственный уровень владения латышским языком не устраивал Олега. Нет, он мог, конечно, общаться с людьми, разговаривать, но вести судопроизводство на латышском ему было не по силам. А самостоятельно изучать язык не было никакой физической возможности. Даже посещать вечерние курсы практически не удавалось.
