Бублики-нолики - [6]

Алеша, до того внимательно слушавший рассказ товарища по несчастью, повернулся назад, куда, не мигая, смотрел Гаврилыч. Контур Белого дома стал четче, поскольку за ним выросла огромная сплошная стена оранжевого пламени. С огромной скоростью она двигалась прямо на инкассаторов и громко жужжала, словно миллион откормленных мясных мух. Огонь быстро охватывал все: флаг на крыше, само здание, деревья и гранитную лестницу.

Вниз по еще не охваченному пламенем нижнему пролету лестницы, согнувшись под тяжестью мешков, бежали парень в котелке и тонконогая девка в платье с черным пояском. Почти у самого конца лестницы парень споткнулся, котелок с его головы слетел, обнажив блестящую лысину, и покатился, смешно подпрыгивая на ступеньках. Один из мешков раскрылся, и оттуда вывалились какие-то мелкие бумажки. Парень и девка принялись было их собирать, но не успели. Пламя моментально накрыло их своим плотным покрывалом. Вместе с визгом горевших людей на оцепеневшего Алешу накатилась волна нестерпимого жара.

— Гаврилыч, сматываемся! — истошно заорал Алеша и, обернувшись, увидел, что напарник уже бежит с максимальной скоростью, с какой позволяли его дурацкие галоши, по направлению к огромному перевернутому серебристому конусу, упиравшемуся в близкий горизонт. Алеша припустил за ним.

11

В здании, где размещалась булочная Модеста Эдуардовича Бизина, действительно был просторный подвал, и седоусый директор действительно проводил там много времени. Но он не использовал подвал для тайного печатания денег, совсем нет.

Модест Эдуардович любил разводить грибы, и это было не сиюминутное хобби, а давняя всепоглощающая страсть. Два года назад в подвале булочной он оборудовал целую плантацию, где в ящиках с землей и перегноем росли корявые вешенки, конусообразные веселки и плотненькие шампиньоны. Все свободное время и даже обеденные перерывы он проводил в сыром, пахнущем прелой листвой подвале. Здесь у него была своя установка по поддержанию постоянной влажности, терморегулятор и даже воздушные фильтры. Бизин растил грибы не для продажи или пропитания, а исключительно ради удовольствия. Весь регулярный урожай он отвозил теще в Бибирево на переработку, но никогда не ел приготовленных ею многочисленных грибных салатов и рагу.

Модесту Эдуардовичу безумно нравилось наблюдать, как появляются сначала чуть приметные белесые бугорки, потом они становятся белоснежными шариками, шарики удлиняются, наливаются и становятся плотненькими конусами, потом эти конусы раскрываются, почти как зонтики, и на свет появляется Его Величество Гриб. Бизин каждый раз тщательно прослеживал весь путь развития от малюсенького плодового тельца до половозрелого гиганта и никогда не уставал восторгаться синхронностью и быстротой происходящих изменений. «Ведь все само, само! Само растет! Я только выключателями орудую», — думал Бизин, когда входил в подвал и включал рассеянный свет над рядами ящиков с землей.

Но сегодня, в обеденный перерыв спустившись в свое поддомное святилище, включив освещение и начав традиционный осмотр ящиков, Модест Эдуардович громко ойкнул от неожиданного зрелища. В самом урожайном ящике, состав почвы в котором он кропотливо подбирал несколько месяцев, среди густой поросли двухдневных веселок торчали два необычных одинаковых гриба. Были они ростом около двадцати сантиметров, с изумрудно-зелеными шляпами, на которых редким ежиком торчало множество тонких булавчатых выростов с сиреневыми нашлепками на концах.

Модест Эдуардович достал из кармана белого халата складной нож с коричневой костяной ручкой и раскрыл его. Он подвел широкое лезвие вплотную к ножке одного из необычных грибов, воткнул острие в землю, быстрым кругообразным движением выковырял плодовое тельце и положил его в полиэтиленовый мешочек. Так же он поступил и со вторым грибом, а затем заровнял образовавшиеся лунки. Еще раз по-хозяйски оглядев плантацию, он выключил свет и поднялся в пекарню.

Аллочка еще не приходила: в обеденный перерыв она бегала к своему знакомому продавцу из соседнего гастронома и часто задерживалась у него в подсобке. Остальные служащие сидели в соседней комнате, пили чай и громко смеялись. Модест Эдуардович взглянул на чан с тестом. «Вроде все в порядке, поспевает», — он положил один из мешочков с изумрудным грибом на полку, где в гнездах размещались деревянные лопатки для перемешивания опары, а другой сунул в коробку из-под мака, коробку — в карман пиджака, скинул халат и выскочил на улицу. Путь директора булочной лежал на Новинский бульвар, в музей Общества охраны природы. Там работала его давняя знакомая, несостоявшийся в прошлом кандидат наук по микологии, а ныне пожилая библиотекарша Николетта Николаевна Хват, регулярно консультировавшая Бизина по выращиванию грибов.

12

— Ну, что же вам сказать, уважаемый Модест Эдуардович, — Николетта Николаевна щелчком закрыла лупу, через которую она почти десять минут тщательно рассматривала принесенный гриб, и поправила очки в массивной оправе, — это очень редкий экземпляр. По латыни он называется Редуктус Абсурдикум, а поскольку в наших краях не произрастает, то и русское название отсутствует. Грибы эти североамериканские, шаманские. Они использовались индейцами сиу для ритуальных целей, чтобы вызвать галлюцинации на празднике посвящения в мужчины. Удивительно, каким образом они выросли у вас? — библиотекарша задумчиво почесала большую родинку с длинным седым волосом на левой щеке. — Впрочем, на свете множество чудес случается. Хочу вас со всей ответственностью предупредить: грибы эти очень опасны. Индейцы всегда относились к ним уважительно и никогда не использовали целый гриб. Лишь примерно двадцатую часть и только после суток вымачивания в бизоньем молоке. Будьте осторожны, умоляю вас. Хорошо, что вы упаковали его в пакетик. Но если вдруг почувствуете себя неважнецки, то сразу же пейте молоко, много молока, ибо не нашла еще наука противоядия от содержащихся в Редуктус Абсурдикум хитрых веществ, а молоко очень смягчает жесткие галлюцинации, ими вызванные.