БСФ. Том 17. Робер Мерль - [109]

Севилла взял у Питера карандаш и написал:

— Стреляя, вы себя обнаружили.

Питер зашифровал, передал, принял ответ, расшифровал его и отдал листок Севилле.

«Огонь вызван необходимостью. Группа В могла забросать гавань гранатами. Повторяю свое предложение».

Севилла написал:

«Нет. Оборону обеспечу сам».

Питер зашифровал, передал радиограмму и встал:

— Я был в сарае. Я подумал, что стреляют в вас.

— Я тоже, — сказала Сюзи.

Севилла не ответил. Он нацарапал на обороте последней радиограммы: «Отключите подслушиватель Эла», — и подал ее Питеру. Питер кивнул и ушел. Севилла повернулся к женщинам.

— Никто не должен звонить по телефону и зажигать свет. Где Мэгги?

— У себя, — ответила Сюзи.

— Пока оставьте ее в покое. Мы перекусим на террасе и все будем спать на крыше. Принесите одеяла, бетон — не перина.

— Пока еще светло, — сказала Сюзи, — я пойду приготовлю бутерброды.

Оставшись наедине с Арлетт, Севилла взял ее за руку и вышел с ней на бетонную дорожку, ведущую к гавани. Арлетт вполголоса спросила:

— Разве не лучше оставить Питера охранять порт?

— Лучше, но я боюсь. Эти люди — профессионалы. Они могут обнаружить и убить Питера, прежде чем он их заметит.

— Убить? — спросила глухим голосом Арлетт.

Севилла посмотрел на нее:

— Убили же они Боба. Почему бы не убить и Питера? Или нас? Для этих людей человеческая жизнь ничего не значит. Ни одна, ни две, ни сто жизней. Они сделают все, лишь бы заставить замолчать Фа и Би. А заодно и нас. До 13 января.

— До 13 января, — повторила Арлетт. Глаза ее расширились от ужаса.

— Срок ультиматума истекает тринадцатого. Когда будет объявлена война, истина никому не будет нужна. Итак, у нас остается пять дней, чтобы заставить заговорить Фа и Би.

— Ты рассуждаешь так, как будто уже знаешь, что они тебе скажут.

Севилла взглянул на нее:

— Не знаю. Но догадываюсь. — И прибавил: — И ты тоже.

— Да, и я тоже… — с трудом повторила Арлетт.

Мурашки пробежали у нее по коже, волосы зашевелились на голове, по спине тек пот, и в то же время она чувствовала, как холодеют ее руки. Она хотела потереть их и заметила, что они дрожат. Она спрятала руки за спину, выпрямилась и приглушенно произнесла:

— Есть ли смысл ночевать на крыше?

— Думаю, что да. Когда мы уберем лестницу, нас нельзя будет застать врасплох. Бетонный бортик защитит нас от прицельного огня. А для нас, если придется стрелять, все будет как на ладони.

— Слушаюсь, капитан Севилла, — с улыбкой сказала Арлетт.

Но чувствовала она себя вымотанной: ноги ослабли, еще немного, — и она лишится чувств. Севилла внимательно посмотрел на нее, обнял за плечи и прижал к себе. Она обмякла, уткнулась головой ему в плечо и прошептала:

— О Генри, Генри!…

— Пойдем, — сказал он, — приготовимся. Не надо ничего бояться.

Через некоторое время вся лаборатория сидела на террасе за столом и, не говоря ни слова, ужинала в наступавшей темноте. Мэгги была совершенно обессилена. Питер и Сюзи ни о чем не спрашивали. Их молчанье означало: раз мы больше не пользуемся вашим доверием и даже не имеем больше права видеть Фа и Би, не говорите нам ни о чем, мы-то уж, конечно, не будем стараться узнать чего бы то ни было. В сгустившихся сумерках Севилла едва мог различить белые пятна их лиц. Он с нежностью смотрел на них. Сюзи, Питер, как много они для него значат! Он чувствовал себя виноватым перед ними не потому, что молчал, а потому, что подвергал их опасности, их, едва начинающих жить. «А Майкл? — подумал он. — Майкл в тюрьме. Парадоксально, но из всех нас он, может быть, единственный, кто останется в живых».

— Питер, — тихо позвал он. — Что они дали нам из оружия?

— Ручной пулемет, автомат, четыре винтовки М16 и гранаты.

— Кто умеет стрелять?

Питер, Сюзи и Арлетт подняли руки.

— Сюзи, сумеете ли вы обращаться с винтовкой?

— Я стреляла по мишени из карабина с оптическим прицелом.

— Я тоже, — сказала Арлетт.

— Принцип один и тот же. Питер, ручной пулемет или винтовку?

— Безразлично.

— Ну что ж, пусть у часового будет ручной пулемет. Прожектор работает?

— Да.

— Он понадобится. Оденьтесь в темное. Принесите одеяла, по два каждому, электрические фонарики, питье, бинокль, плащи и, конечно, передатчик.

Стало тихо.

— Когда мы начнем устраиваться? — через некоторое время спросил Питер.

— Как только стемнеет.

Севилла почувствовал, что его тормошат. Он открыл глаза и ничего не увидел — ночь была безлунная. Питер шепнул ему на ухо:

— Четыре часа, ваш черед, все в порядке. — Наступила тишина. Тихий, едва слышный голос Питера продолжал: — Если вы действительно проснулись, я пойду посплю. Чертовски трудно сидеть в темноте с открытыми глазами. Дайте мне вашу винтовку. Ручной пулемет в боевом положении стоит у надувного матраца.

— Проведите меня туда, — сказал Севилла. — Боюсь, что я неправильно сориентируюсь.

Он пошарил вокруг себя руками, схватил винтовку, протянул левую руку в направлении, откуда доходил голос его помощника, и, ничего не найдя, вытянул руку чуть дальше, пошарил ею в пустоте, встретил плечо Питера, соскользнул ладонью вниз и крепко схватил его за руку. Он ощутил, как его тащат вперед, и насчитал шесть шагов, прежде чем его правая нога натолкнулась на надувной матрац. Севилла почувствовал на щеке дыхание Питера: