БСФ. Том 16. Роберт Шекли - [123]

Социальные коллизии, характерные для капитализма, с особой остротой и интенсивностью проявляются в США. Налицо метаморфоза, полная зловещего смысла.

Буржуазным обществом давно осознана потребность рационального, научного регулирования частнособственнической стихии на основе учета и планирования, на основе внедрения наиболее эффективной организации в отдельных звеньях социального организма. Эта потребность вызвала к жизни множество различных прикладных, инженерных, «индустриальных» дисциплин. Но скоро обнаружилось, что обеспечить оптимальное функционирование буржуазных институтов невозможно, если в сферу регулируемых процессов не включена сфера субъективного, «духовного» мира самих людей. Ныне в США существуют разветвленные средства и службы духовного манипулирования, которые внедряют в массовое сознание «одномерные» стереотипы и шаблоны, обеспечивают стандартизированные реакции индивидов, безотносительные к их личным качествам. В масштабах большого бизнеса совершается подавление самостоятельности и творческих проявлений личности. Дело обстоит так, что гуманистические идеалы не могут реализоваться в иерархии социальных институтов, а потому приспособление человека к обществу достигается ценой «усреднения», «стандартизации» людей, превращения их в винтики сложных социальных механизмов, в людей-анонимов, в жизнерадостных роботов», по выражению Р. Миллса. Эта тема подавления человеческой индивидуальности объективными, материальными элементами социального бытия, вторжения во внутренний мир человека могучей «фабрики грез», внедряющей своеобразные духовные суррогаты, извращающей истинно человеческие чувства и переживания, — одна из центральных в творчестве Шекли. Но Шекли не социолог, не проповедник и не моралист. Свою социальную позицию он воплощает в художественных образах, в построении сюжета, в авторских интонациях. Особенность Шекли в том, что самые злободневные, «земные» проблемы он ставит в нарочито фантастических картинах, давая полный простор своему писательскому воображению.

В сборнике помещена повесть «Четыре стихии», посвященная старой и остро звучащей теме — проблеме искалеченного человека-фрагмента, «однолинейного», плоского индивида, утратившего цельность и человеческую полноту. Но Шекли находит неожиданный подход к ней. Он описывает судьбу жалкого клерка Элистера Кромптона, презирающего свою ограниченность и жаждущего Реинтеграции. И при всей необычности его судьбы и намеренной гротескности изображения в содержании повести отчетливо выступает действительно жгучая и по-человечески емкая социальная проблема.

Во многих своих произведениях Шекли восставал против практики духовного манипулирования людьми, против психологии «счастливого» потребителя с убогим духовным миром и чисто иждивенческими комплексами (см., например, его рассказы, «Паломничество на Землю», «Стоимость жизни», «Кое-что задаром» из прежде изданного сборника). К этим проблемам он вновь возвращается в рассказе «Похмелье». В общем нетрудно выразить содержание этого рассказа в терминах социологии и убедиться в том, что писатель ставит здесь одну из наболевших проблем современного американского общества — роли потребления в так называемой социализации людей. Однако — ив атом особенность Шекли — содержание его произведений невозможно свести к одной идеологической схеме. У него поразительная способность в ходе изложения вызывать у читателя ассоциации с широким кругом актуальных и тревожных проблем. Описание общества, которое преимущественно состоит из бездельников и в котором политические деятели приобретают голоса, устраивая бесплатные заведения, оказывается блестящей сатирой на выборы в США с их демагогическими лозунгами. Да и само бесплатное агентство «Нелимитированных приключений» в конце концов оказывается ловким предприятием по вербовке новых колонистов в космос.

Сборник открывается рассказом «Страж-птица», посвященным довольно традиционной теме — «машина против человека», в бесконечном числе вариантов разработанной в современной литературе. Автор постоянно возвращается к одной мысли — решение человеческих проблем не может быть доверено «какому-нибудь фунту нержавеющего металла, кристаллов и пластмассы». В рассказе можно увидеть сатиру на всякого рода технократические теории, идеи «революции управляющих», которые теперь будто бы определяют развитие общества. Но здесь же мы находим сатирическое описание самих этих управляющих, их связи с политическим миром, демонстрацию внутренней несогласованности привычных моральных идеалов и т. д.

Но нет смысла комментировать отдельные произведения Шекли. Читатель, несомненно, отметил рассказ «Поднимается ветер», блестящую антиутопию «Билет на планету Транай», полную едкой сатиры на лозунги официального довольства и принудительного счастья. Может быть, стоит сказать несколько слов об «Обмене Разумов», самом большом и, по-видимому, наиболее сложном произведении этого сборника, в котором писатель рисует широкую панораму того мира, который вызван к жизни его фантазией. Вероятно, читатели неодинаково оценят эту повесть. И не случайно. В ней, пожалуй, отчетливее, чем в любом другом произведении, выразилось своеобразие Шекли как писателя, в том числе и те его особенности, которые нам могут показаться странными. В определенном смысле это одно из самых совершенных произведений Шекли — по отточенности сатирических сцен, по неистощимости фантазии и юмора, по способности создавать наглядные, зрительно воспринимаемые образы, поразительна способность автора к стилизации, умение охватывать самые различные темы и переживания. Он постоянно находится в состоянии самовозбуждения, легко и непринужденно переходит от одной сцены к другой, поражает читателя богатством выдумки, красочностью деталей. Повесть словно исполняется в разных регистрах — простой «бытовой» язык сменяется изысканным философствованием, точнее говоря — иначе это не был бы Шекли — пародией на такое философствование, В то же время своеобразная импрессионичностъ стиля приводит к тому, что повесть как-то распадается на ряд сцен, слабо связанных между собой, а постоянная стилистическая щедрость кажется вычурной и искусственной, некоторые сцены — нарочито усложненными. По-видимому, возможные недоумения в наибольшей мере могут быть связаны с последней частью повести, где говорится об искаженном мире. Она может быть воспринята как игра ума, система намеренных несообразностей, попытка продемонстрировать непредвиденные ассоциации и соединить несовместимые образы. Как нам кажется, смысл ее глубже.