Бруггльсмит - [5]

– И, кроме того, – прибавил он с жаром, – он ведь пишет также в газетах. Не желаете ли вы, чтобы он вас изобразил в газетах, и, может быть, даже в стихах, как он обыкновенно пишет? Оставьте его в покое. Уже несколько месяцев, как мы с ним друзья.

– А как же быть с покойником? – спросил полицейский, который не наносил удара.

– Я сейчас расскажу вам о нем, – медленно проговорил я, и тут я с полной точностью и очень пространно передал трём полицейским все приключения этой ночи, начиная с обеда на «Бреслау» и кончая происшествием около полицейского поста, близ св. Клемента. Я изобразил грешного старого разбойника, лежавшего в тележке, в таких выражениях, что он должен был корчиться на месте, и я думаю, что никогда ещё столичная полиция не находила предлога, чтобы так хохотать, как хохотали эти трое полицейских.

Странд вторила им громким эхо, и нечистые птицы ночи останавливали свой полет и с удивлением прислушивались.

– О, Господи! – сказал, наконец, Демпсей, вытирая мокрые от смеха глаза. – Я дорого бы дал, чтобы посмотреть, как этот старик бежит за вами, размахивая мокрым одеялом! Вы извините меня, сэр, но вы бы должны были каждую ночь отправляться на прогулку, чтобы доставить нам счастье послушать вас.

И он снова разразился громким смехом.

За этим последовал звон серебряных монет, и два полицейских с поста близ св. Клемента торопливо вернулись на место стоянки, не переставая смеяться по дороге.

– Оставьте его на станции, – сказал Демпсей, – а завтра утром они отошлют тележку обратно.

– Молодой человек, вы называли меня всякими позорными именами, но я слишком стар, чтобы отправиться в госпиталь. Не оставляйте меня, молодой человек. Отвезите меня домой к моей жене, – произнёс голос в тележке.

– О, да ему ещё не так плохо? Ну, и влетит же ему здорово от жены, – заметил Демпсей, который был женат.

– Да, где вы живёте? – спросил я.

– В Бруггльсмите, – был ответ.

– Это что ещё такое? – спросил я Демпсея, который был лучше, чем я, знаком с простонародными названиями улиц.

– Брук Грин Хаммерсмит, – быстро перевёл Демпсей.

– Ну, разумеется, я так и знал, – сказал я, – это как раз такое место, которое он должен был выбрать себе для жилья.

– Вы хотите отвезти его домой, сэр? – спросил Демпсей.

– Я бы с удовольствием отвёз его домой, где бы он ни жил, хоть бы… в раю. Он, по-видимому, не собирается вылезать из этой тележки, пока я здесь. Он способен довести меня до убийства…

– Так связать его ремнём, это будет вернее, – сказал Демпсей, и он очень ловко перевязал два раза ремнём тележку поверх неподвижного тела человека. Бруггльсмит – я не знаю его настоящего имени – спал крепким сном. Он даже улыбался во сне.

– Все в порядке, – сказал Демпсей, а я покатил дальше свою проклятую тележку. Трафальгарский сквер был совершенно пуст, за исключением немногих людей, спавших под открытым небом. Одно из этих жалких существ поднялось и пошло рядом со мной, прося милостыню и уверяя, что и он был когда-то джентльменом.

– Точь-в-точь как я, – сказал я. – Но это было давно. Я дам вам шиллинг, если вы поможете мне толкать эту штуку.

– Он убит? – спросил бродяга, пятясь от меня. – Но ведь я к этому непричастен.

– Нет ещё, но он, может быть, будет убит… мною, – отвечал я.

Человек нырнул в темноту и исчез, а я поспешил дальше через Кокспер-стрит и вверх к цирку Пикадилли, совершенно не зная, что мне делать с моим сокровищем. Весь Лондон спал, и неподвижное тело пьяницы было единственным моим обществом в этой прогулке. Но оно было безмолвно, как сама целомудренная Пикадилли… Когда я проходил мимо красного кирпичного здания клуба, из дверей его вышел знакомый мне молодой человек. В петлице его костюма виднелась увядшая гвоздика, поникшая головкой; он играл в карты и собирался до рассвета вернуться домой; в это время мы встретились с ним.

– Что вы тут делаете? – спросил он.

Я совершенно уже утратил всякое чувство стыда.

– Это – на пари, – отвечал я. – Помогите мне выиграть его.

– Молодой человек, кто это такой? – раздался голос из-под навеса.

– Господи, Боже мой! – воскликнул мой знакомый, перебегая мостовую. Вероятно, карточная игра подействовала на его нервы. Мои нервы были словно из стали в эту ночь.

– Господи, Господи! – послышался изнутри бесстрастный, равнодушный голос. – Не надо богохульствовать, молодой человек! Он придёт и к вам когда-нибудь в своё время.

Молодой человек с ужасом взглянул на меня.

– Это все входит в пари, – отвечал я. – Помогите мне толкать тележку.

– Ку… куда же вы хотите ехать? – спросил он.

– В Бругтльсмит, – сказал голос в тележке. – Молодой человек, вы знаете мою жену?

– Нет, – сказал я.

– Это хорошо: она ужасная женщина. Молодой человек, я бы хотел выпить. Постучитесь в одну из этих пивных, и за свои труды вы можете поцеловать дев… вушку.

– Лежите смирно, или я принуждён буду заткнуть вам глотку, – грубо сказал я.

Молодой человек, с увядшей гвоздикой в петлице, перешёл на другую сторону Пикадилли и кликнул единственный кэб, который был виден издалека. Что он думал при этом, осталось мне неизвестным.

Я же поспешил, катя перед собой тележку, – путешествие казалось мне бесконечным – по направлению к Брук-Грин-Хаммерсмиту. Здесь я думал оставить Бруггльсмита под опекой богов этой печальной местности. Мы провели столько времени вместе, что я не мог решиться покинуть его связанным на улице. Но, кроме того, он бы стал звать меня, а ведь это такой позор, когда ваше имя выкрикивают на рассвете в пустоте лондонских улиц.