Бросок на Альбион - [87]
ЯД ДЛЯ КОНАНА
Хоругвь Римской церкви, булла и перстень с волосом святого Петра резко изменили настроение всех, кто еще и не думал о возможности своего участия в мероприятии дюка Вильгельма. Назвать то состояние людских душ массовым психозом было нельзя, хотя бы потому, что подобного словосочетания в ту эпоху еще не знали. Да и не приходят сразу психозы. Особенно – массовые. Они, как и любое великое зло, требуют времени, соответствующей подготовки, тренировки. До психоза было еще далеко.
Но из Мэна, Анжу, Пуату, из Бретани, Фландрии, Франции, из Аквитании, Бургундии уже шли в Нормандию рыцари, пешие воины и мирные жители.
В Руане появились «первые провозвестницы» жуткого явления человеческого бытия: женщины, матери приводили своих сыновей в войско дюка, злобно повторяя: «Надо наказать клятвопреступников!»
И было у них на уме другое: все они просили в качестве вознаграждения за труд деньги, военную добычу, владения в Англии, замки, а то и целые города.
Вильгельм очень внимательно выслушивал все просьбы и не скупился на обещания.
– Вы получите все, что пожелаете! – говорил он спокойно.
Тихим утром на корабле в лагерь прибыл рыцарь Реми с 20 воинами, честно попросил за это сан епископа на Альбионе.
– Будет тебе епископство, – сказал Вильгельм, и Реми поверил ему.
Настроение в войске было бодрым, хотя дюку с трудом удавалось сводить концы с концами: ни граф Балдуин, отец Матильды, ни король Франции, ни граф Бретани не поддержали его материально.
Граф Бретани ко всему прочему прислал Вильгельму письмо: «Слышу, ты хочешь идти в Англию. Напомню: дюк Роберт, которого ты незаконно называешь отцом, вручил моему отцу, графу Аллану, все наследство перед тем, как пойти в Иерусалим. Ты с помощью друзей отравил моего отца, захватил наши владения. Верни мне, Незаконнорожденный, Нормандию, если не хочешь, чтобы я взял ее силой».
Прочитав послание, дюк даже не взбесился: дело было слишком серьезным, чтобы тратить время на гнев. Все планы, огромный труд нескольких тысяч человек могли быть уничтожены, если бы граф Конан пошел на него войной.
Решение он принял быстро, позвал в шатер придворного графа Конана, который доставил ему письмо, сказал:
– Ты должен отравить графа.
– ???
– Я награжу тебя так, что ты и твои внуки будут довольны. Если откажешься, – в глазах дюка проявилась усталость льва, но он сдержал себя, не рыкнул, договорил спокойно, – то я убью тебя. И всех твоих родных.
– Я сделаю, как ты хочешь.
Придворный вернулся в Бретань, сказал, что Вильгельм подумает над ответом и ушел к себе.
Граф собирался на охоту. Придворный всегда сопровождал его, следил за снаряжением.
Ранним утром он пришел в конюшню, помазал ядом перчатки графа, поводья, охотничий рог.
Граф охоту любил. И своим слугам он доверял. А как же не доверять слугам? Разве можно жить, даже слугам не доверяя?
Граф Конан умер в ночь после охоты. Придворный со всем своим семейством пропал.
Это убийство многих в войске и в окружении Вильгельма встряхнуло, ободрило: войны с Бретанью не будет. Можно спокойно заниматься своим делом.
Теперь все без исключения осознали, что Вильгельм не шутит, что дело он задумал действительно серьезное и отступать от него не намерен.
Это поняли и все заинтересованные стороны в европейских столицах.
И граф Эд, наследник графа Конана, прибыл в Руан, быстро сблизился с Вильгельмом, выделил в его распоряжение отряд рыцарей во главе со своими сыновьями.
И никто его не осудил.
И даже надменная Анна, правительница Франции, стала реже употреблять на людях едкое слово: «Побочный». Только в кругу верных друзей позволяла она эту вольность.
А к броску на Альбион уже все было готово.
БРОСОК НА АЛЬБИОН
КУДА ПРИШЕЛ ХЕРЛУИН
«Убивает противника ярость, захватывает его богатства жадность».
Мо-цзы.
«Для руководства воинами нет постоянных правил, все зависит от противника».
Го Юй «Речи царств». Китай, III-II вв. до н. э.
«Если человек рожден, чтобы заблуждаться, пожелаем ему достойного заблуждения».
Вольтер. Французский мыслитель. XVIII в.
В пределах страны все являются подданными правителя, и если ученые люди в его владениях не служат ему, то таких надо казнить».
Чжу Юаньчжан. Китайский император. Основатель династии Мин. XIV в.
Херлуин, основатель первого во Франции монастыря, жил в полном согласии с собой, хотя порою душа его (то случалось в тихие ночные часы, когда замирала жизнь в Беке) чувствовала себя неспокойно, неуверенно, и даже беседы с мудрым Ланфранком не могли успокоить ее. Впрочем, беседовали они все реже, и – вот еще что утомляло Херлуина! – все меньше радости они доставляли основателю монастыря. Не нравилось Херлуину сближение известного уже всей Европе учителя, ученого, так много сделавшего для монастыря, с дюком Нормандии. Он не мог говорить об этом Ланфранку. Он многого не понимал в истории, в происходящих событиях. Может быть, и пришел он к ручью в лес несколько десятков лет назад, потому что не хотел быть участником событий, в сути которых так слабо разбирался.
К Богу пошел Херлуин. С Богом он вел самые доверительные беседы в ночные тихие минуты и часы, но даже Богу он не мог сознаться в том, что творилось у него на душе всякий раз, когда приезжал в Бек Ланфранк. Жизнь в монастыре шла своим чередом. Хозяйственные заботы отвлекали, увлекали, усыпляли душу Херлуина, она просыпалась, когда все засыпали, и все чаще задавала ему один и тот же вопрос, который задают себе все честные люди на склоне лет: «Пришел ли я туда, куда шел?» Не находил ответа Херлуин в самом себе, а спросить кого-либо не решался.
