Бросок кобры - [15]

– З-з-зачем? – заикаясь, выдавил он и дрожащей рукой утер выступивший пот на лбу.

– Отобедаешь со мной, – «ласково» пояснил я, доставая пистолет. – Компанию составишь. И таким образом докажешь, что в пище нет отравы. А то, знаешь ли, возникли некоторые подозрения!

Страх в подведенных тушью глазах педика трансформировался в животный ужас. Нижняя челюсть отвисла, ноги подогнулись. Он бухнулся на колени и протяжно, трусливо завыл:

– Мистер Андерсе-е-ен!!! Ми-лень-ки-и-и-й! Я не хо-те-е-е-ел! Меня заставил-и-и-и!!!

«Понятно. Сам же наверняка и подсыпал», – вынес вердикт я, нажимая спуск. «Глок» в моей руке хищно рявкнул. Пуля попала Истомину в разинутый рот и в буквальном смысле вышибла из него мозги. Мертвое тело неуклюже повалилось на пол.

«Вот теперь начинается настоящее веселье! Только успевай поворачиваться!» – надев пальто и выскочив в коридор, подумал я. И действительно! Звук выстрела мгновенно разворошил это осиное гнездо. Со всех сторон доносились беготня, хлопанье дверей, встревоженные крики... Навстречу мне выбежал из номера растрепанный, полуодетый Никодим Белухин с выпученными, ничего не понимающими глазами. Оружия у него не было, но... не будет впредь поставлять русских малолеток иностранным педофилам «для внезапного изнасилования»! Правда, тратить пулю на подобное чмо тоже жалко...

– На! – двинул я ему ботинком в пах и, когда сутенер с визгом согнулся, осуществил свою вчерашнюю мечту – саданул локтем по позвоночнику сверху вниз. Послышался короткий сухой треск, словно переломили деревянную штакетину. «Правозащитник» молча ткнулся мордой в пол и застыл без движения. Сдохнет не сдохнет, но из инвалидной коляски точно не вылезет. Фирма гарантирует!.. Перепрыгнув через тушку эспээсовца, я устремился к лестнице.

Тра-та-та-та! – разорвала воздух автоматная очередь. Стрелял в меня из израильского «узи» невзрачный водитель «Мерседеса». По счастью, он сильно нервничал и трусил, о чем красноречиво свидетельствовала жалкая гримаса на блеклом лице. И в результате взял прицел значительно выше, чем следовало. Пули прошли сантиметрах в десяти над моей головой. А повторного шанса ему не предоставили.

П-ф-ф! – вынырнувший непонятно откуда «коридорный» одиночным выстрелом из «макарова-особого» снес водителю половину черепа.

– Назад, полковник! – по-английски бросил он. – Лестница перекрыта. Из посольства присланы более серь...

Захлебнувшись кровью, агент Нелюбина упал рядом с трупом своей жертвы. Шелестящая очередь из «кипариса» (или из чего-то похожего) изрешетила парню грудную клетку. Пальнув пару раз в направлении лестницы, я вышиб плечом первую попавшуюся дверь, вломился в какой-то номер и, не теряя ни секунды, придвинул к двери широкий тяжелый стол. Точно такой, какой стоял в моих апартаментах.

– Мистер!!! Мистер!!! Не убивайте!!! Умоляю!!! – прозвучал в ушах отчаянный женский вопль. Обернувшись, я увидел хозяйку номера – толстую американку и лаконично скомандовал: – Прячься, дура.

– Да, да, разумеется... не стреляйте! – заквохтала она, с невероятным для ее телес проворством втискиваясь под кровать. А я навалил поверх стола платяной шкаф, водрузил сверху телевизор, перевел дыхание и выглянул в окно. Оно выходило в просторный, ухоженный сквер с декоративными елочками, скамьями для отдыха, многочисленными цветочными клумбами и обнесенный узорчатым металлическим забором. У ворот, ожесточенно пихаясь локтями, сгрудились отдыхавшие в сквере постояльцы гостиницы. Заслышав стрельбу в здании, они спешили убраться от греха подальше и истошно орали друг на друга – частично на европейских, частично на англо-американском языках.

– Террористы!!! Спасайся, кто может!!! Я первый!!! Нет, я!!! Убирайся с дороги, крашеная сучка!.. – сумел разобрать я отдельные выкрики в многоголосном хоре.

В дверь яростно забарабанили руками и ногами. Потом еще чем-то тяжелым. Импровизированная баррикада предательски зашаталась.

Перекрестившись, я отворил окно, выпрыгнул с третьего этажа, сгруппировался в воздухе (как нас учили в спецназе), удачно приземлился на ближайшую клумбу. Вскочил на ноги и, качая «маятник», бросился к выходу.

Завидев меня – разгоряченного, мрачного, с «пушкой» в руке, – толпа у ворот дружно взвыла, в едином мощном порыве снесла их вместе с большим куском забора и, продолжая выть (но уже каждый по отдельности), рассыпалась по улице.

«А ведь считают себя цивилизованными, избранными, представителями «золотого миллиарда», – презрительно подумал я. – А на деле – стадо трусливых скотов!»

П-ф-ф... П-ф-ф... П-ф-ф... п-ф-ф, – захлопал мне вдогонку пистолет с глушителем. Огонь велся из того самого окна, из которого я недавно выпрыгнул. Обернувшись на бегу, я ответил несколькими выстрелами, услышал звук падения вывалившегося из окна тела, прибавил ходу, миновал поваленные ворота и очутился на улице. Иностранцы уже успели разбежаться кто куда. Наши же соотечественники с интересом посматривали в сторону гостиницы, но ни впадать в панику, ни спасаться бегством явно не собирались. При виде несущегося на них вооруженного мужчины прохожие спешно расступались, однако не кидались врассыпную, подобно тараканам или гражданам «ведущих западных держав».