BRONZA - [35]

Порывисто вскочив со стула, он опустился на одно колено рядом с пленником.

– Я развяжу тебя… – предупредило белокурое, прекрасное, как цветок, создание, – но не надейся, что сможешь Сложить Ладони! Я отрезал тебе пальцы!

Потеряв дар речи, ошалевший, виконт уставился на свои руки. На правой не хватало мизинца и безымянного.

– Ну, не надо смотреть на нас такими глазами! – заметили ему капризным тоном. – Мы же пощадили твою левую руку. Шпагой владеть сумеешь! А заклинания? Что поделать… Увы, зло останется безнаказанным!

Крутанувшись на одной ноге, герцог Клеманс оседлал стул, уперев подбородок в сложенные на спинке стула руки. На лице ожидание, как у ребенка, наконец-то получившего долгожданную игрушку.

– А теперь раздевайся!

Виконт хотел подняться с пола.

– Нет-нет! Раздевайся на коленях! Ты мой раб! Забыл?

Одарив своего мучителя убийственным взглядом, пленник и не подумал выполнять приказ.

– Нет, ты не можешь отказаться! Ты дал мне слово дворянина! Исполняй же!

Нахмурившись, виконт стал быстро расстегивать пуговицы на камзоле. Его остановил раздавшийся веселый смех.

– Помедленнее! Я ведь не женщина, на которую ты спешишь запрыгнуть! Больше чувства, mon ami!

«Причем тут женщина?» Растерянность, придавшая лицу виконта довольно глупый вид, сделала его моложе. Злой ребенок чуть склонил голову набок. «Такой милый и такой непонятливый… Не дождусь, когда съем тебя… Но это потом, сначала – смешать с грязью твое достоинство и растоптать твою гордость…»

Медленно, а скорее неохотно, виконт стянул через голову батистовую сорочку и опустил руки. «Что дальше?»

Следящие за каждым его движением, искрящиеся насмешкой ярко-голубые глаза хищно сверкнули. Кончик языка быстро облизал уголок рта. С живым интересом испорченный ребенок разглядывал обнаженный торс мужчины в самом расцвете сил, стоящего перед ним на коленях. Прямые плечи. Широкую грудь. Плоский живот. Сильные мышцы под гладкой кожей. Темные соски. Родинку на шее, над самой ключицей. Он слышал, как в замешательстве, с каждой минутой все взволнованней бьется сердце пленника.

– Теперь повернись спиной. Спусти штаны и встань на четвереньки… – приказал герцог Клеманс. – Мы полюбуемся твоими достоинствами. Гончей… собачья эта поза будет под стать!

Лицо виконта дрогнуло, будто его обожгли плетью. Затем упрямо сжатые губы и потемневший от гнева взгляд дали понять, что только через его труп.

– Я жду!

В ответ на требовательный окрик, пленник без разрешения встал с пола. Брови упрямо сошлись к переносью. Шагнув к стулу, «раб» влепил своему «господину» увесистую оплеуху.

– Гадкий маленький ублюдок! Британская шваль, мать твою, я не стану игрушкой для твоей отвратительной, мерзкой похоти! – больше не сдерживая своего негодования, прорычал виконт, замахиваясь снова.

В него тут же, бульдожками, вцепились миньоны, поджав хвосты перед хозяином. Демон Кайя медленно выпрямился во весь свой рост. Нечеловечески страшные, с вертикальным зрачком, пылающие багрянцем глаза уставились на пленника, когтистая лапа потянулась к горлу виконта. Тот презрительно и зло расхохотался.

– Наконец-то ты показал мне свое «милое личико»! Ну, что уставился?! Хочешь убить меня? Тогда подбери слюни!

Его душила ненависть. Забытая, проснувшись, она вновь пожирала сердце, и от этой нестерпимой муки хотелось орать во все горло. Он вспомнил, кого ненавидел так давно, что ненависть уже сожгла ему сердце, оставив в душе бесплодную, выгоревшую дотла пустошь.

– Ну, что медлишь? Давай, убей меня, мерзкая тварь! Ты всегда ею был! Ненавижу! Ненавижу тебя!

Выплевывал он слова, сжимая кулаки до побелевших костяшек, до впившихся в ладони ногтей. Если бы сейчас в руках Кайи оказался хоть какой-нибудь клинок, не раздумывая, он напоролся бы на него грудью. Чтобы забыть все. Забыть и ненависть, и боль, что она причиняла. «У меня больше нет крыльев! Ты сломал их…»

Когтистая лапа, потянувшись к его горлу, замерла на полпути. Ярко-голубые глаза с любопытством, будто диковину, разглядывали виконта, но смотрели с неменьшей жестокостью, чем минуту назад на него смотрели пугающие глаза демона. «Так жаждешь смерти… мой дорогой братец? Кто же позволит тебе стать настолько счастливым…»

В воздухе что-то просвистело, мелькнул блеск металла, раздался характерный звук, с каким лезвие входит в человеческую плоть, но виконт не ощутил привычного холода смерти. Боевой топор, острее бритвы, одним точным ударом отсек по локоть руку маленькому пажу. Его недолгий вскрик тут же стих, без сознания отрок завалился на пол. Из раны хлынула кровь.

– Что еще отрубить мальчишке, чтобы ты перестал упрямиться? – спросил герцог Клеманс, перехватывая рукоять секиры. Попавшая ему на лицо кровь гранатовыми каплями украсила матово-белую кожу. – Твоя надуманная гордость – она стоит его страданий? И сколько она будет стоить, когда я живьем расчленю его у тебя на глазах? – ледяным тоном добавил он, но тут же спохватился с досадой: – Черт! Я же хотел посмотреть, как сопляк превратится в Латы. Во всю эту звонкую дребедень! А теперь что?! – шагнув к пленнику, сапогом наступил в темную, расплывающуюся на полу лужу. – Или ты еще не насмотрелся на его страдания?