BRONZA - [3]

Вспыхнув, Марк отдернул руку, обнимающую плечи мальчика, и как-то неестественно выпрямился. «Как она смеет? Жаба!» – потемнели от гнева его глаза. Заметив, с какой злостью он смотрит на нее, нищенка вновь запричитала.

– Ах, ошиблась я, старая… Простите-простите! – всплеснула она руками в рваных перчатках, опять оглядываясь по сторонам. – Здесь часто разные парочки милуются… Теперь разве разберешь, кто у вас там кто… У нынешней-то молодежи!

Оправдывалась перед ним старуха и все кланялась и кланялась. В такт ее кивкам противно скрипела тележка, в которую она вцепилась так, словно Марк собирался покуситься на это «сокровище». Но по выражению ее лица было видно, что на их счет она осталась при своем мнении. Он с трудом сдерживался, чтобы не врезать старой карге по-простому, без всяких там магических заклинаний. Наконец, перестав кивать и кланяться, нищенка вроде бы собралась уходить.

– А не найдется ли у вас, молодой человек, какой мелочи? Старухе на гамбургер! – поклянчила она на прощание.

– Найдется! – Марк полез в карман. Подобравшись, ощутив приятную дрожь охотничьего азарта. Игры закончились.

В темных глазах нищенки мелькнул плотоядный огонек, когда его руки замерли над ее раскрытыми ладонями. Во рту, на языке, зашевелились присоски. «С-сладкая, с-сладкая… Вот сейчас, еще мгновение, она схватит доверчивого глупца за руки и высосет его сладкую жизнь… А после закусит и мальчишкой!» Выпущенное щупальце незаметно уже подкрадывалось к кроссовкам Байи.

Марк разжал пальцы. Горсть монет прожгла ей ладони насквозь.

– А-аш-ш! Ищ-щей-ка! Проклятая пси-и-на! У-уу! Нне-на-вижу-у!! – зашипела, заметалась в Заклинающем Круге старуха, теряя человеческое обличье.

Имонн уже стоял у нее за спиной, напротив Марка. Хлопнули ладони, запечатывая нечисть. Повинуясь заклинанию, от земли отделился еще один круг, следом второй, третий. Раскалившись докрасна, они завертелись и со страшной силой, с визгом рассекли воздух. Приговор был зачитан и приведен в исполнение. У твари было только одно право – умереть.

– Марк, ты идешь? – зябко поежившись, окликнул его Байя.

Работа была сделана, торчать здесь и дальше не имело смысла. До «Маленькой Италии», как любовно называли местные жители район Сан-Франциско, где они жили в последнее время, путь был неблизкий. К тому же от воды тянуло промозглой сыростью, он продрог в своей короткой вельветовой курточке и потертых джинсах: хотелось поскорее очутиться дома, в тепле, поужинать, если ресторан еще не закрылся, и завалиться спать. «А у него такое лицо… Можно подумать, он собрался поставить ей тут надгробный камень!»

Оторвав задумчивый взгляд от горстки пепла, потихоньку сдуваемой ветром, Марк поднял воротник пальто и, ничего не ответив, зашагал вдоль набережной. «Да что с ним такое? Откуда такая серьезность!» – Имонн удивленно смотрел ему вслед. Не понимая, зачем тот упрямо тащится пешком, стирая подошвы своих щегольских лоферов, если можно было просто мерцануть до сквера за небольшим уютным отелем с декором эпохи Ренессанса. Правда, Монсеньор строго-настрого наказывал «мерцать» только в исключительных случаях. Но разве тут удержишься? Это же как русские горки! Бац, и ты летишь вниз! Бац, и ты уже дома!

«Неужели слова этой потрескавшейся от сала вонючки, от которой и пепла-то не осталось, так сильно задели Марка? Подумаешь, приняла их за любовников… Вот он бы не стал заморачиваться на этом! На все сто!» – юный философ бросился догонять друга, ушедшего далеко вперед.

Метрдотель глянул на часы. Он и так достаточно тянул время. Пора было закрываться. Обычно эта парочка ужинала поздно, появляясь к закрытию ресторана, но сегодня ребята что-то сильно запаздывали. Приятный молодой человек и хорошенький подросток, такие вежливые, воспитанные, – они нравились ему. Особенно его умиляла забота младшего о старшем. Поэтому он всегда старался оставлять для них на десерт что-нибудь вкусненькое. Но не сегодня.

Этим вечером ребятам, видно, не повезло вдвойне. Симпозиум дантистов, для которых был устроен пышный банкет, вымел все запасы. Эскулапы оказались прожорливей саранчи. Со вздохом искреннего сожаления метрдотель погасил свет и закрыл дверь ресторана на ключ.

В номере Марк бросил пальто на кресло, оно упало на пол. Пиджак постигла та же участь. Скинув туфли, он плюхнулся на застеленную покрывалом кровать, ослабил узел галстука, заложил руки за голову и уставился в потолок.

«Он что, думает, что он – змея?» – ворчал про себя Имонн, собирая за ним по всему полу разбросанные вещи. Сердце воина и душа лентяя – в этом был весь Марк. Потому что в повседневной жизни (во всем, что не касалось охоты за нечистью, гонок на карах, походов по магазинам за дорогущими шмотками или поедания разных там сладостей) тот превращался в настоящего разгильдяя.

Но и это не беда! Попробуйте вот убедить его не петь по утрам в ванной, если медведь оттоптал оба уха! Та еще, скажу вам, задачка! А сколько раз предлагал ему перебраться в Чайна-Таун! Так нет же, Марку нравилось все такое вычурное, изящное, перегруженное художественными деталями, напоминающее старую Европу. «Нам дворцы подавай, всякие там львиные головы да кудрявых малышей с крылышками! Вот и любовался бы сам сколько влезет! – продолжал негодовать подросток, наводя порядок. – Мне-то за что такое наказание?!»