Броненосные крейсера типа «Адмирал Макаров», 1906–1925 - [5]
Искусственное разделение этих двух проектов, резко (почти вдвое) различавшихся по вооружению и водоизмещению, не имевших одного и того же тактического назначения, составляет аномалию тогдашнего судостроения. И не стоит, наверное, обманываться доводами о том, что “Рюрик” “полностью удовлетворял” требованиям взаимодействия со строившимися додредноутами. Невелика должна быть радость от того, что он “удовлетворял”, если сами эти додредноуты представляли слабое (при всех усовершенствованиях) отображение опыта войны с Японией — они продолжали оставаться многокалиберными кораблями с безнадежно отстававшей от времени скоростью.
И если “Рюрик” был все же верным, хотя и неполным шагом к типу линейного крейсера, то заказ во Франции крейсера по довоенному, устарелому проекту и намерение воспроизводить его еще и в России было актом самого низкого ретроградства.
Нельзя не напомнить, что появление линейного крейсера еще в 1903 г. в своем дипломном проекте сумел предвосхитить будущий корабельный инженер В.П. Костенко (1881–1956). Применив новейшие достижения своего времени (опыт “Богатыря” и “Цесаревича”), сохранив скорость и водоизмещение на уровне японских крейсеров “Асама”, он сумел в своем проекте добиться гораздо более надежного бронирования и превосходства в вооружении. Оно в проекте составляло 4 10-дм и 16 8-дм орудий. (В.П. Коетенко. “На “Орле” в Цусиме”, J1. 1955, с. 59–60). Но вспомнить о проекте молодого инженера было некому — сам он на броненосце “Орел” был занят его достройкой, а затем ушел в плавание навстречу Цусиме.
Ни он, ни его наставники в Кронштадтском инженерном училище и представить не могли, какой тайный предательский шаг по отношению к флоту и судостроению предпринимали в это время игроки Царского села и сановные чиновники. Они не захотели внять и предложениям, сделанным Н.О. Эссеном в проекте 20-летпей судостроительной программы, где броненосный крейсер нового типа должен был иметь вооружение из 8 6-дм орудий в двухорудийных башнях, 12 6-дм бортовых пушек и скорость 21 уз. (РГА ВМФ, ф. 417, on. 1, д. 1920, л. 62–70). Вековая непреодолимость рабского российского менталитета, воля императора и отказ бюрократии от проявления какой-либо инициативы предопределили заказ нового крейсера по проекту “Баяна”.
3. Сто усовершенствований
Судьба проекта крейсера, получившего вскоре название “Адмирал Макаров”, остается столь же загадочной, как и обстоятельства его заказа. Приходилось скрывать и, увы, не обнадеживающие характеристики обоих крейсеров. Мнение это, успевшее сложиться на флоте, несмотря на все меры секретности, выразил полковник корпуса морской артиллерии В.А. Алексеев (1858-?). В 1898–1900 г. он был членом комиссии, наблюдавшей за постройкой в Филадельфии броненосца “Ретвизан” и крейсера “Варяг”. Убедившись в тщетности предлагавшихся им важных инициатив по повышению предвоенной боеспособности флота, В.А. Алексеев встал на позиции непримиримого разоблачителя непорядков Морского министерства. “Весьма сведущий в своем деле человек”, — как писал о нем А.Н. Крылов (с. 161), В.И. Алексеев под псевдонимом Брут опубликовал в газете “Новое время” обширную серию весьма предметных статей, вошедших позднее в две книги “Письма Брута о Морском министерстве”. (С-Пб, 1908,156 с.) и “На суд общества ответы Брута Морскому министерству (С-Пб, 1909, 140 с.). В мае-июне 1910 г. вышло еще восемь газетных статей, где критиковались уже задания на проектирование русских дредноутов на которые тогдашний товарищ морского министра И.К. Григорович просил A.Н. Крылова подготовить ведомственный ответ.
Относительно трех крейсеров, заказанных по типу
“Баяна”, В.А. Алексеев писал: “Ни одной новой мысли и ничего, что бы указывало на применение данных, добытых тяжелым боевым опытом”. Правда, министерство объясняло, что заказ сделан был “на основании боевого опыта”, но почему-то не учло, что “Баян” был в той войне самым деятельным “не потому, что представлял собой хороший боевой тип корабля, а единственно и безусловно только благодаря лихости своих командиров” (в действительности “Баян” отличился при одном командире Р.Н. Вирене-Р.М.). Самый же тип этого судна, по мнению тех же самых командиров, напоминал B.А. Алексеев, — решительно не заслуживает подражания и повторения (“Письмо”, с. 23).
Позднее для успокоения общественного мнения министерство представило в Государственную думу обширное исследование (из 61 пункта со 110 цитатами из статей Брута) под названием “Фактические неверности в статьях Брута” (“На суд общества”, с. 5, 10). В нем будто бы говорилось, что заказ трех крейсеров по типу “Баяна” был сделан вовсе не на основании боевого опыта. А лишь потому, что осенью 1904 г. были свободные эллинги и свободные кредиты по смете. Но чертежей броненосцев, а также и крейсеров “новейших типов в готовности не имелось” а изготовление их требовало значительного времени”. Перед лицом такого простодушного саморазоблачения ведомства В.А. Алексеев смиренно замечал: “если министерство само считает такое объяснение своих судостроительных заблуждений более благородным или вообще более для себя удобным, чем то, что я приписывал ему, то я ничего против не имею.
Броненосец “Цесаревич” строился по принятой в 1898 г. судостроительной программе “для нужд Дальнего Востока" — самой трудоемкой и, как показали события, самой ответственной из программ за всю историю отечественного броненосного флота. Программа предназначалась для нейтрализации усиленных военных приготовлений Японии. Ее правители. не удовольствовавшись возможностями широкой экономической экспансии на материке, обнаружили неудержимое стремление к территориальным захватам. Эти амбиции подкреплялись угрожающим наращиванием сил армии и флота, и направлены они были исключительно против России.
История первых специализированных судов — носителей торпедного оружия российского флота.Прим. OCR: В приложениях ряд описаний даны в старой орфографии (точнее её имитации).
Главной особенностью броненосцев типа "Полтава" стали: повышение проектного водоизмещения, принятого для балтийских броненосцев до 10000 тонн, принципиально новые состав и размещение главной артиллерии. Этим самым совершался окончательный переход к мировому стандарту типа эскадренного броненосца и открывались новые возможности для его совершенствования и развития. Реализовать эти возможности оказалось сложно, и прежде всего из-за устаревших взглядов на тактику боя.Комплект чертежей на 5 листах.
"Первенец", имя нового русского фрегата, можно по всей справедливости считать одним из безобразнейших судов, когда-либо спущенных с верфи темзенских заводов. Он не только безобразнее "Resistens" и "Defens", но и безобразнее превозносимого американского изобретения — плавучей батареи "Derrick", которой со дня спуска суждено только лишь держаться, а не действовать на воде. Глядя на "Первенец", с его неуклюжим, сильно выступающим вперед носом, над которым зияли, как глаза какого-нибудь чудовища, два клюза, выкрашенные суриком, его можно было скорее сравнить с безобразной китайской джонкой, нежели с европейским судном, когда-либо виданным на Темзе.
Эта книга — об одном из кораблей, в какой-то мере незаслуженно забытых, обойденных славой, мало кому известных больше чем по названию. „Очаков” — само по себе это название, яркой вспышкой блеснувшее на крутом повороте истории, казалось бы, знакомо всем. Оно упомянуто в учебниках истории. Без него было бы неполным наше представление о первой русской революции. Оно неотделимо от светлого образа рыцаря революции — лейтенанта Шмидта. Но попробуйте выяснить хоть какие-то подробности о судьбе крейсера. В лучшем случае это будет минимум информации на уровне „БСЭ” или „Военной энциклопедии”.Прим.
Проектом “Баяна” русский флот совершал явно назревший к концу XIX в. переход от сооружения одиночных океанских рейдеров к крейсеру для тесного взаимодействия с эскадрой линейных кораблей. Это был верный шаг в правильном направлении, и можно было только радоваться удачно совершившемуся переходу флота на новый, более высокий, отвечающий требованиям времени уровень крейсеростроения. Но все оказалось не так просто и оптимистично. Среди построенных перед войной крейсеров “Баян” оказался один, и выбор его характеристик, как вскоре выяснилось, был не самым оптимальным.Прим.
В монографии исследуется один из вопросов взаимоотношений древнего Египта с Нубией, а именно вопрос становления аппарата египетской военной и гражданской администрации на этой территории. Прослеживаются три этапа, связанные с изменениями характера политики Египта в этом регионе, которые в конечном счете привели к превращению Нубии в египетскую провинцию. Выделена роль местного населения в системе сложившихся египетских административных институтов. Исследование охватывает период Древнего, Среднего и Нового царств.
В основе книги лежит историко-культурная концепция, суть которой – рассмотрение истории абхазов, коренного населения Абхазии не изолированно, а в тесном взаимодействии с другими соседними народами и древними цивилизациями. Здесь всегда хорошо прослеживалось биение пульса мировой политики, а сама страна не раз становилась ареной военных действий и политико-дипломатических хитросплетений между великими державами древности и средневековья, нового и новейшего времени. За последние годы были выявлены новые археологические материалы, архивные документы, письменные источники, позволившие объективнее рассмотреть многие исторические события.
Книга, написанная археологом А. Д. Грачем, рассказывает о том, что лежит в земле, по которой ходят ленинградцы, о вещественных памятниках жизни населения нашего города в первые десятилетия его существования. Книги об этом никогда еще не было напечатано. Твердо установилось представление, что археологические раскопки выявляют памятники седой старины. А оказывается и за два с половиной столетия под проспектами и улицами, по которым бегут автобусы и трамваи, под дворами и скверами, где играют дети, накопились ценные археологические материалы.
Материалы III Всероссийской научной конференции, посвящены в основном событиям 1930-1940-х годов и приурочены к 70-летию начала «Большого террора». Адресованы историкам и всем тем, кто интересуется прошлым Отечества.
Очередной труд известного советского историка содержит цельную картину политической истории Ахеменидской державы, возникшей в VI в. до н. э. и существовавшей более двух столетий. В этой первой в истории мировой державе возникли важные для развития общества социально-экономические и политические институты, культурные традиции.
Монография посвящена актуальной научной проблеме — взаимоотношениям Советской России и великих держав Запада после Октября 1917 г., когда русский вопрос, неизменно приковывавший к себе пристальное внимание лидеров европейских стран, получил особую остроту. Поднятые автором проблемы геополитики начала XX в. не потеряли своей остроты и в наше время. В монографии прослеживается влияние внутриполитического развития Советской России на формирование внешней политики в начальный период ее существования. На основе широкой и разнообразной источниковой базы, включающей как впервые вводимые в научный оборот архивные, так и опубликованные документы, а также не потерявшие ценности мемуары, в книге раскрыты новые аспекты дипломатической предыстории интервенции стран Антанты, показано, что знали в мире о происходившем в ту эпоху в России и как реагировал на эти события.