Бродяга - [2]

Ужас. Это называется ужас.

Я ощутил, что скован. Воздух вокруг превратился в камень. Кот откровенно презрительно смотрел на меня в упор. Его вертикальные зрачки то сужались, то расширялись. "Вранье, будто люди не верят в собственную смерть" - мелькнула жуткая мысль. Похоже у меня задрожали губы. Это заставило встряхнуться. Вернулась ярость.

Стало, почти, не страшно, хотя губы и продолжали предательски дрожать. Ненавидя себя за эту слабость, я пытался собраться с мыслями. Захотелось хоть что-то сказать, чтобы сгладить этот эффект и перебить противный вкус ужаса. Или это кровь во рту?

Смерть. Какая разница. Я столько раз уже ходил с ней в обнимку.

- Никогда не думал, что зло это смерть, - выдавил я из себя.

- Ты всегда от страха становишься философом или это просто истерика? - презрительно спросил Сна.

- Ты не убьешь меня. Зачем бы ты со мной столько возился?

- Ненадолго же тебя хватило. Ты первый человек, душу которого мне удалось разбудить лишь на миг.

Оковы, сковывающие тело, внезапно исчезли. Кот вновь равнодушно уставился на рыб.

- Смертельный ужас ты называешь пробуждением души?

- Не будем об этом. Итак, ты пришел, чтобы уничтожить зло в его основе. Ты обнаружил, что немного задолжал добру, и решил разом расплатиться. Легкий путь - уничтожить зло, заставив бога зла не нести людям зло? Уничтожив самого бога зла, не так ли? Быстрый и привычный для тебя путь. Но ты же даже не знаешь, что такое зло. Что-то много зла в моих словах, - внезапно запнувшись, рассмеялся Сна.

- Просвети меня неразумного, мудрый Сна, - у меня не было желания поддерживать его шуточки.

- Ты думаешь, я бог зла? Нет. Это выдумки смертных, которые просто боятся, но не знают меня. Я бог абсолютного зла. Как говорил один мудрец: "Нет зла, есть искажённое добро". Он счастливец - он не задумывался обо мне. Ведь я не зло. Никто не назовет меня злым, но разве я добрый? Я - то, что при встрече добра со своим настоящим врагом бессилием, превращает эту смесь в зло. А ведь это постоянные спутники, не так ли? 

"Не так много бессилия было в моей жизни последние полгода", - подумалось мне, но Сна продолжал:

- В тебе достаточно бессилия, чтобы все твое добро превратилось в настоящее зло. И я тебе в этом помогу. Сна - это то, что может оправдать любое зло, глядя на него глазами как бы добра. Это Сна делает из добра зло. Ты пришел уничтожить абсолютное зло? Зачем же далеко ходить? Тебе достаточно совершить самоубийство и ты добьешься своего.

Сна разразился жутким хохотом. Это был еще один неожиданный и неуловимый переход. Иррациональный, необъяснимый страх вновь холодком пробежал по телу.

- Если ты, действительно, абсолютное зло, зачем же пытаешься уничтожить во мне самого себя?

- Неужели ты думаешь, что, рассказав тебе о Сна, я что-то меняю? Не думал, что ты настолько глуп. Ты же раньше знал обо мне, но вот я стою и смотрю на тебя как в зеркало. Не ври, что не слышал о Сна и не знаешь, что равнодушие порождает больше зла, чем само зло.

Реальность потекла грязными потоками, и только в последний миг я понял, почему лицо Сна вызывало во мне странную жуть.

Как в зеркало...

Зеркало.

Сна бог равнодушия?

Часть первая. Наивный пилигрим.

 В диалоге с жизнью важен не её вопрос, а наш ответ.

 Марина Цветаева

Парень неспокойно ворочался во сне. Блестящие капельки росы и утренний ветерок заставляли поеживаться его обнаженное, покрытое гусиной кожей тело. То и дело по нему пробегала судорожная дрожь. Но вот веки задрожали, и человек открыл глаза.

Ему было около семнадцати или восемнадцати, но, несмотря на не совсем атлетическое, на первый взгляд, телосложение, он не выглядел слабым. Скорее жилистым. Черные, коротко остриженные волосы, были растрепанны, и в них поблескивала роса. Скуластое лицо говорило о силе воли или пристрастии к жевательной резинке. Нос с горбинкой слегка кривоват. Губы тонкие. Обычное лицо обычного парня.

Проснувшегося юношу звали Сергей. Хотя, в кругу друзей, он предпочитал кличку Серый. Резко сев, он принялся ошарашено вертеть головой, оглядываясь по сторонам. Парень явно был ошарашен столь необычным пробуждением.

Он неизвестно как оказался посреди лесной поляны, со всех сторон окруженной чащобой. И что самое удивительное, поблизости не было никаких признаков их лагеря и вечерней гулянки: ни костра, ни сумок, ни клеенки с остатками ужина, ни самой палатки. Поляну покрывал ковер высокой травы вперемешку с кустарником и зарослями сорняка.

Прошлым вечером они вчетвером поставили на берегу реки палатку и принялись за рыбную ловлю. Серый никогда не был фанатом рыбалки, поэтому, как стемнело, и следить за поплавком стало трудно, он завернулся в одеяло и завалился спать, а друзья остались рыбачить - начиналась ночная поклевка.

Серый вновь оглянулся вокруг, в надежде увидеть хотя бы следы лагеря, но вокруг по-прежнему покачивалась трава, да шумел птичьим гамом недалекий лес. Но вот озадаченное выражение на его лице сменилось пониманием, и он, вскочив, закричал:

- Ну, жмурики, я вам устрою!

"Это, конечно, оригинально и со стороны даже смешно, но если бы эти шутники оставили мне хотя бы трусы, то я бы повеселиться вместе с ними. Но чтобы голышом затащить неизвестно куда - это уже перебор! Хорошо хоть зубной пастой не вымазали, как индейца", - думал парень, вертя по сторонам головой. В то же время Серый понимал, что участвуй он в подобной шутке, сам бы ничего не позволил оставить на жертве. Улыбка скользнула по его лицу, стряхивая росу и зябко поеживаясь, парень направился к ближайшим кустам соорудить какое-нибудь подобие набедренной повязки.