Бродяга. Путь ветра - [41]
Не глядя.
Прямо в ущелье с бурлящей внизу рекой.
Маг шагнул к обрыву, опуская занесенные для удара меч и посох. Заглянул за край: река приняла грролфов чуть ли не ласково. Распахнула навстречу струящиеся объятия, погрузила в себя, поглощая, растворяя тяжкие земляные туши.
Даже запруды не получилось: в извечном противоборстве стихий вновь победила вода, грохотом пенного потока возвещая об этом всей долине.
— Вот и все, — проговорил волшебник, непонятно к кому обращаясь, и понял, что произносил эти слова одновременно с изможденным странником, глядевшим на него с другой стороны. Тот стоял, привалившись к холодной скале… нет, уже не стоял, а медленно сползал по ней наземь.
— Погодь. Я щас… — выдохнул маг еле слышно. И увидел, что незнакомец кивнул, закрывая глаза.
— Услыхал, видать, — удивился мастер. Наскоро заговорив раны, затянул напев, от которого опустевшее тело вновь наливалось Силой — и поспешил на ту сторону.
В отличие от грролфов, Иггар Лангаттар, уроженец Свартана, умел ходить по воздуху.
Ян думал, что любит горы.
Оказалось — их легко любить, любуясь ими с равнины, когда они залиты полуденным светом. Или рассветным.
Легко любить их, проходя предгорья… даже шагая горными тропами, если летом; особенно, зная, что можно спрямить дорогу, уложив в шаг — сотню.
Но когда ветер буквально валит с ног, взяв в союзники усталость и голод…
Когда шагнуть вперед не на сотню — на обычный шаг уже опасно, а на два — почти смертельно, потому что за метелью не видно, где скала, где тропка, а где — прóпасть…
Когда на самом деле эта тропка существует только на полузабытой карте, виденной не тобою; а в реальном мире возникает лишь благодаря твоим же усилиям, и тут же исчезает за спиной, начисто занесенная вьюгой…
Тогда любить горы становилось трудно.
Да и не нужно.
Их нужно было пройти…
Тепло. Мягко. Безопасно. Глаза открываются нехотя: «Как долго я проспал?»
Потолок — удивительно чистый, без малейших следов копоти.
С резной балки свисают пучки лечебных зелий и косы ядреного золотистого лука. (Десятой дорогой обойдет этот дом и скорбут, и прочая хворь. А что запах изо рта — так мы люди привычные. Да ежели еще всем семейством есть, то никому и вонять не будет…)
Никакой кровати — длинношерстные овечьи шкуры, уложенные на пол поверх вороха душистого летнего сена.
Шаги. Мужик идет, тяжелый, как медведь, и такой же ловкий — мягко ступает, перетекая с ноги на ногу. Пол прогибается, но не скрипит — добротно, на долгие годы сделан.
Открылась дверь.
Ян на всякий случай притворился спящим.
Вошедший стал у ложа. Не открывая глаз, Бродяга представил себе большие босые ступни, неуверенное шевеление пальцев.
Нарочито шумно выдохнув, мужчина сел рядом. Послышался басовитый голос:
— Открывай глаза, чего уж. Мне малой доложил — проснулся, мол, гость-то.
Гость. Это, стало быть, Ян.
А пришедший, значит, хозяин. В чистой рубахе и холщовых портах, с расчесанной бородой и волосами. Без плетения. Как бы говоря: «И кто его знает, чего ждать от тебя; однако ж посмотрим…»
А главное — без меча и посоха.
Поймав то ли взгляд, то ли мысль, Иггар усмехнулся одними глазами:
— Отвоевал я с тобой, Бродяга. Не тот возраст, и голова на плечах, слава Свету, уж не та.
Добавил, подумав:
— Не крикни ты тогда, стоптали бы меня грролфы. Как есть стоптали бы.
И, помолчав еще немного, заключил:
— Ты лежи. Поправляйся. После поговорим.
Поднявшись одним движением, вышел за порог.
А Ян снова провалился в сон, где властвовали вьюга и холод.
…За первым перевалом ветер стал вовсе невыносимым. Он словно обзавелся характером — пакостным и мелочным, как у измученного скукой школяра, гоняющего муравья по скомканному листу, снова и снова отбрасывая его назад.
После третьей безуспешной попытки выбраться из-за покинутой башни, до крыши заметенной снегом, Ян решился. Воспользовавшись минутным затишьем, шагнул в снег и поднял руки, сбрасывая защитный покров. Серебряный обруч сразу покрылся изморозью. Ветер, ликуя, обрушился на путника всей своей мощью — и озадачено стих, пройдя насквозь.
Ян по большей части вынес свое тело за пределы мира — оставшись призрачным силуэтом, выцветшим, словно вековая пыль. Слух отказал почти полностью, захлебнувшись внезапно нахлынувшей тишиной, да и другие чувства работали в лучшем случае в четверть силы — едва достаточно для того, чтобы не потерять направление окончательно.
Ян двинулся вперед, пропуская сквозь себя и снег, и ветер, и небольшие скалы. Все это отдавалось внутри колючими злыми искрами — ощущение само по себе отвратительное, но…
Труднее было другое. Оказавшись вне привычного, плотного мира, он открылся для мира незнакомого и чуждого.
Мира, где время идет иначе и не всегда — в ту же сторону.
Где можно увидеть и тех, кого хотел бы встретить, да не можешь, — и тех, кого встречать совсем не хочешь…
Ему виделись глаза Энтви — только уже не выкаченные, а грустные, полуприкрытые. При жизни он таким не был.
Жрица-шессеритка, которую он схоронил на поляне у Вельты, без звука шевелила губами, силясь что-то спросить — или рассказать?
Вдали показалось тонкое лицо, но ненадолго, мельком. Так и не поняв, была это Мари или Лиу, он обернулся и сделал шаг в ту сторону — и мир, еле-еле державшийся на оси выбранного им прежде направления, сорвался и покатился в пропасть, смешивая верх и низ, левое и правое. Желудок прыгнул к горлу, зубы с неожиданной силой — до крови — закусили губу. Ужас, растерянность и свойственное отчаянию сосредоточение сменили друг друга со скоростью спиц в бешено крутящемся колесе.
Сильные одарённые не живут как им хочется — они служат государству. Свои кланы охраняют Империю от чужих кланов, а одиночки работают в МВД, ФСБ, или той же Прокуратуре. И Квартальный Поручик один из таких одиночек.
Одержимые местью, люди заходят в самые опасные места, вот и маленькую ведьму Агнешку завели поиски оружия против богини в проклятый лес, где обитают древние владыки, преданные забвению. История Поганой Пущи неразрывно связана с судьбой одной ворожеи, дочери названной самого Лешего, стражницы Беса. Продолжит ли стезю ворожеи Агнешка, или ей уготовлена другая участь — решать отнюдь не ведьме.
Худой, невзрачный отец и маленькая дочь. Их связывали не только узы родства, но и общая тайна…
После битвы с Мордэкая с Сияющим Богом Сэлиором прошло семь лет, и за это время его контроль над своими способностями безмерно возрос. Он наконец нашёл применение «Бог-Камню», но боги хотят отомстить, и желают уничтожить всё, что он создал. Тайны прошлого грозят будущему его королевства, его семьи, и, возможно, даже самого человечества, если только Мордэкай не сможет выяснить, что означает «Рок Иллэниэла». Насколько далеко зайдёт отчаявшийся волшебник, чтобы спасти своих детей… или его усилия лишь обрекут их всех?16+.
Джан Хун продолжает свое возвышение в Новом мире. Он узнает новые подробности об основателе Секты Забытой Пустоты и пожимает горькие плоды своих действий.