Бродяга. Путь ветра - [4]
Жарко — и в то же время жутковато холодило под ложечкой от предвкушения того, что должно произойти через несколько минут.
Бургомистр закончил читать облепленный печатями свиток и кивнул подручным. Те, боязливо втянув головы, подошли к спеленутой балахоном фигурке и, сорвав ее с повозки, подтащили к столбу, что высился среди камней. Дважды лязгнула, охватив плечи и стан обреченной, тяжелая цепь, специально на этот день кованая. Приготовленные накануне вязанки дров легли к ее ногам, словно трофеи. И полилась поверх всего вязкая смола из Крофтона, дающая при горении ярый жар.
Когда костер угаснет — останется только цепь. Цепь и пепел.
И ничего нельзя будет сделать.
Да и сейчас — что ты можешь, Бродяга?
А кто его знает, что… Зависит от Дороги. Где-то он — просто наблюдатель, не способный, да и не желающий вмешиваться в ход событий. Но на любой дороге есть повороты и перекрестки, есть раздорожья и мосты; есть моменты, когда он, Ян, бродяга без роду и племени, становится той самой каплей, которая, упав, переполняет готовую пролиться чашу.
Кто он сейчас — пока неясно… но до боли ясно то, кем он хотел бы быть.
Где же он, этот поворот?
Не медли, Дорога!
Лицо — то самое, из видения. И хотя над ним навис капюшон, а рот перехватила врезавшаяся в щеки бечевка — «чтоб не прокляла напоследок» — он видел его до мельчайшей черточки. Лоб — чистый, высокий; черные — вразлет — брови, упрямый контур скул и острого подбородка… бесстрастный наблюдатель где-то внутри продолжал сверять черты с образом, отпечатавшимся в памяти, а Ян уже не мог оторваться от ее глаз.
Были они большие, темные, широко раскрытые — нет, распахнутые, словно окна. Неужели никто другой не видит их… так? Нет там уже ни страха, ни даже боли; нет — и давно, очень давно не было — ненависти. Со спокойным ожиданием смотрели они поверх голов, факелов, крыш — смотрели в лицо закату, и казалось, что там, далеко, открывались для нее Врата… и было еще что-то, чего Ян не мог понять. Не мог разглядеть так — со стороны.
И тут, словно ощутив взгляд Бродяги, она повернула голову — и встретилась с ним глазами. И он понял.
Надежда.
Во взгляде ее тихо гасла надежда.
И понял кое-что еще.
Он — на повороте.
…не носящий оружия…
…и не имеющий в нем нужды.
Знакомое ощущение горячей волны, прокатившейся по телу; вспышка голубого пламени под плотно сомкнутыми веками — и мир наполнила звонкая, морозная тишина.
Сначала никто ничего не заметил — все так же висело над крышами закатное солнце, упираясь в них багровым краем; так же ярко и весело полыхали факелы, готовясь стать огромным костром; так же горели ожиданием глаза сотен людей…
И тут факелы погасли — разом, по всей площади.
Да и в городе не осталось ни огонька…
…Шаг. Еще один. И еще — осторожно, словно боясь расплескать Силу.
Мимо брошенных алебард и шлемов, расплющенных тяжко упавшим на них взглядом…
Мимо опрокинутой винной бочки и плавающей в луже палки… кажется, когда-то она была факелом…
Сквозь завал просмоленных дров, бросившихся врассыпную при его приближении…
Цепь разлетелась, брызнув кольцами по брусчатке — «Да не будет откована заново»… Маленькое тело, лишившись опоры, легло в подставленные руки, голова почти невесомо коснулась плеча.
А теперь — по опустевшим улицам, мимо ослепших окон, к воротам — и дальше…
Через луга и чащи, горными тропами и торными трактами…
На дороги большого мира.
На Дорогу.
Часть 1
Начало Дороги: Бездарь
В Школе заканчивалась ежеутренняя уборка — коридоры пахли сухим зельем и молниями, а морской бриз, не по своей воле попавший в каменную толщу Торинг-Фора, послушно наполнял свежим воздухом классы подземных этажей.
Покончив с подземельем — оно ему было особенно не по нраву — бриз устремился вверх по винтовой лестнице высокой башни, заглядывая по дороге в дверные проемы. Он был любопытен — по-своему, как любопытен лишь ветер; а здесь было на что взглянуть; и что послушать — тоже, буквально за каждой дверью…
Одна из них, легкая, резного светлого дерева, отказалась открываться. Смутившись от такой неожиданности, ветер утих — и прислушался к звучавшим за ней голосам.
— …И вновь говорю вам — этот мальчик оказался здесь не случайно и должен оставаться в Школе, пока сам не пожелает уйти из нее…
Голос мастера Предсказателя скрипел, словно плохо смазанная дверь, которой к тому же очень редко пользуются. Старик был слеп и тугоух; поговаривали, что и нем впридачу — иногда он проводил в молчании по три месяца кряду. Привычки повторять сказанное, тем более — перебивая говорящих, за ним прежде не водилось. И сейчас за столом Совета на время воцарилась тишина. Но лишь на время.
— Прорицание, несомненно, занятие оригинальное и в некотором роде ценное, милейший Хэнтори, — проговорил, чуть подняв тонкие брови, казначей Зэйан. — Но подумайте сами: что за смысл держать в Школе мальчика, совсем лишенного Дара? Тем более что платить за него… кхм… некому.
— Здесь он будет чувствовать себя ущербным, — грустно кивнула Ливения, мастер Душевед. — И с возрастом — все больше.
— Глаза у него хорошие, — задумчиво произнес черноокий Рав, мастер Наблюдатель. — Увидеть он смог бы немало. Но сделать…
В чудеса нужно верить… но не всегда им можно доверять. Если тебе приоткрылась дверь в этот тайный мир, подумай как следует, прежде чем идти туда. Ведь выхода из того мира может и не быть.
Жизнь Алекса меняется, когда его начинают преследовать постоянные обмороки и провалы в памяти. В это время в Нью-Полисе люди подвергаются атакам Тёмного мира. Его обитатели вернулись через века, чтобы отомстить Земле за изгнание. Тёмному миру противостоит Йеллоу — воин Жёлтого мира, планеты в Альтернативном Пространстве. Алекс понимает, что Йеллоу — это он и ищет других воинов. Осталось только вспомнить, кто есть кто.
Что общего у журналиста и благородного сыщика? У гадалки и сурового наёмника? Судьбы сплетаются, когда древний монстр идёт за своей жертвой, оставляя кровавый след. Лишь четвёрка храбрецов может помешать тьме разорвать сердце королевства. Столица велика, но спрятаться в ней негде – от зверя не убежишь. Охота начинается.
Караван медленно двигался вниз по песчаной дюне к оазису. Солнце, тонувшее в закате за спинами всадников, создавало длинные тени, проходя сквозь заросли сухого кустарника и жухлой травы. Туйганские женщины наблюдали за наездниками со скамеек, стоявших у покрытых войлоком юрт, в то время как дети носились вокруг в наступающей вечерней прохладе, пробегая мимо лошадей, мулов и повозок, запряженных буйволами. Некоторые караванщики смеялись и бросали неугомонной ребятне всякие побрякушки, но Тайко Арисанн улыбался только смотревшим женщинам.
Рассказ про то, как во времена, когда драконы правили эльфами и людьми, зародилась любовь между эльфом, который был подданным дракона и плененной эльфийкой, которая не хотела жить под властью драконов. Рассказ входит в антологию «Королевства Эльфов» («Realms of the Elves»), изданную в 2006 г. Редактор: Филип Этанс.
Дестини Уэллер и ее сестра-близнец Ливви были близки так, как могут быть близки только две сестры, пока Ливви не решила стать вампиром, покинув Дестини. Теперь Дестини готова сделать все, чтобы вернуть Ливви в семью. Но в своем мире бесконечной тьмы Ливви знает единственный путь воссоединения сестёр — Дестини тоже должна стать вампиром… Которая из сестер увидит свет следующей полной луны? Чьи губы насладятся вкусом ночи? Кто выживет? Вторая часть дилогии «Опасные девушки».