Бродяга - [10]

Моя школьная форма знавала и лучшие времена. Замызганная, поношенная, с маленькими прожженными дырочками на юбке – результат экспериментов с огнем. Пиджак я надеваю только на ночь, так что он сохранился немного лучше. Возможно, следует превратить в пижамы больше одежды.

Съезжаю с катушек

Этот дневник – мой волейбольный мяч. Я не терпела кораблекрушение, и лица на нем не нарисовано, но беседую я именно с ним. Том Хэнкс разговаривал с мячом, потому что сошел с ума или чтобы не сойти с ума?

Перечитывая, я заметила, что не так уж много написала о себе. Какой я была до всего этого. Мне семнадцать. В феврале исполнится восемнадцать. Глаза ореховые, волосы волнистые, светло-каштановые, но если много времени проводить на солнце, становятся блондинистыми – как сейчас, полагаю. Озеро – не очень-то точное зеркало. Во мне сто семьдесят два сантиметра роста, и рядом с другими девчонками я обычно чувствую себя настоящей дылдой. По словам мамы, у меня хорошая кожа, но мои прыщи доказывают обратное. Я выгляжу нормально. Не модель, конечно, но за собой слежу.

Я люблю «The Killers», Гвен Стефани и «Little Birdy». Графику Эшера. Орландо Блума. Серфинг (ужасно!). Но больше всего – читать. Фантастику и фэнтези, но, сказать по правде, почти все. В университете я собиралась изучать английский, историю и археологию и надеялась найти способ превратить в работу степень бакалавра искусств. Учусь лучше среднего, но ни в чем не блещу. Отчасти потому, что скорее почитаю, чем буду корпеть над уроками.

Моя лучшая подруга – Алисса Колдуэлл. Мне нравится Ник Дейл, кроме тех случаев, когда он мне не нравится. У меня есть брат, Джулиан. Папа ушел, когда мне было десять, но мы видим его почти каждый месяц. Больше всего на свете я мечтала стать остроумной и уверенной в себе, а не просто ошиваться на задворках компании и придумывать блестящие фразочки, чтобы при случае их вставить. Полагаю, теперь об этом можно не беспокоиться.

Находиться здесь – потрясающе. Я в абсолютно новом мире, где лунный свет – вино. Сегодня было тяжело, но на самом деле я хорошо справляюсь, честное слово.

И месячные на подходе. Ненавижу-ненавижу-ненавижу.

Среда, 5 декабря

Войлок

Шерсть уже сидит у меня в печенках. Зато у меня есть одеяло. Возможно. Я разложила его сушиться и надеюсь, что при попытке приподнять оно не развалится.

Четверг, 6 декабря

Бумажный вопрос

Мама любит иногда порассуждать о мифическом безбумажном обществе. Имеется в виду офисная бумага, но меня сейчас больше задевает полное отсутствие другой бумажной продукции. Имея выбор – либо мыть пятую точку в озере, либо после похода в туалет пользоваться листьями (я уж и не говорю о том, что туалет – это дырка, вырытая мной в земле), тоскую по бумаге каждый божий день. Конспектов по истории надолго не хватило, а пускать в ход этот дневник не хочу. Ко всему прочему я сегодня целый день сопливлю, нос заложен, а на уроках истории мне не позаботились рассказать, чем пользовались женщины доиндустриальной эпохи во время месячных, так что мне и впрямь очень не хватает общества с бумагой.

Ну и вот, из-за своего плохого самочувствия я все утро бесцельно болталась по округе, пугала поросят и докучала котам. Внизу амфитеатра, довольно глубоко, есть туннель, достаточно темный, чтобы я не горела желанием сделать что-нибудь еще, кроме как постоять на входе и заглянуть внутрь. Хорошо еще коты ведут себя как бездомные – смотрят и, если подходишь близко, убегают. И хотя их много, кажется, они не собираются вцепляться мне в горло и делать другие несвойственные кошкам вещи.

По-прежнему не рискнула бы взять одного из них на руки.

Сопли льются рекой

Небо потемнело, стало очень жарко. Я спасла свой ремесленный проект, который, к счастью, был почти сухим и не рассыпался на кусочки при первом же прикосновении. С виду он не шибко похож на войлок, скорее, на сдавленную охапку шерсти, которая едва-едва держится вместе, но даже это гораздо лучше, чем скверно сплетенная подстилка из листьев. Мягкий, чистый (слегка зеленоватый) кусочек роскоши.

Заложенный нос развился в грудной кашель. Когда начал надвигаться шторм, самочувствие было совершенно отвратительным, но я заставила себя пойти порыться в ближайшем саду и притащить как можно больше внушающей доверие пищи. О воде беспокоиться не придется, ведь лестницу на крышу перекрыть до сих пор не удалось. Я поставила под нее тазы, а постель разместила напротив стены без окон. Пока дождь еще не начался, но, кажется, он будет сильным. Как и моя простуда.

Пятница, 7 декабря

Идет дождь, болею

Весь день. Так тяжело дышать.

Понедельник, 10 декабря

Непотопляемая

В десятом классе на естествознании я сидела рядом с парнем по имени Дэвид. Мы не дружили, даже не общались нигде, кроме этих занятий. Но ладили хорошо. Он был забавный и милый, играл роль клоуна, чтобы скрыть свою застенчивость. Потом перешел в другую школу, а в начале этого года я услышала, что он умер. У него всегда было слабое сердце, и время от времени он из-за этого болел. Я не знала, что сказать, что чувствовать.

Мама говорит, мол, у смерти три недостатка: боль и другие неприятные явления, чувства, которые испытывают потом твои друзья и родственники, и невозможность узнать, что случится после. Мама – атеистка. Она утверждает, что еще не встречала религию, которая не казалась бы ей притянутой за уши. Я – агностик. Мне нравится мысль, что существует нечто большее, однако я не особо напрягусь, даже если все так, как думает мама (ну, что ты просто перестаешь существовать).