Бродячий цирк - [47]

Каждого преследовала под одеялом мечта, что кто-нибудь — ну хоть кто-нибудь! — приедет и избавит его от этого будущего, даст ему шанс перелезть стену, куда неизменно упираются их рельсы, стену, всё яснее проступающую в тумане будущего. Каждый из нас люто ненавидел того, кому этот шанс представился. И я, наверное, не снёс бы груза той ненависти. Приобрести вместе с родными людьми целую коробку бывших друзей, с которыми росли на одной грядке, с которыми ссорились и мирились из-за великих для каждого малыша мелочей — ничего себе выбор.

Подозреваю, что ту коробку приходилось ставить на почётное место на полке каждому, кто нас покидал. Но, во всяком случае, там не было карьера.

Беспечно помахивая сковородкой, появился Аксель. Вместе с пакетом куриных яиц вручил утварь Анне. После этого поманил меня:

— Пошли, я тебе кое-что покажу. Только накинь капюшон. И возьми с собой тостов. Идти придётся довольно далеко. А к тому времени как вернёмся, поспеет и яичница…

Мы поднимаемся по небольшому склону. За руки хватаются мокрые кусты орешника, мешают нашему движению. Аксель идёт впереди, раздвигая перед собой кусты укутанной полой дождевика рукой, насвистывает песню Queen. Он шагает легко и размашисто, даже когда становится по-настоящему трудно: сапоги скользят по мокрой траве, словно по маслу.

Я стараюсь не отставать, хотя не совсем понимаю, куда и зачем мы идём. Было ощущение, что поднимаемся по невидимой лестнице прямо в чёрное небо. Штаны собрали с травы влагу и промокли до самых коленей, дождь мерзкими холодными пальцами скрёб затылок.

С шумом выпорхнула из кустов какая-то птица.

До вершины ещё довольно далеко, но Аксель поворачивается, машет мне рукой, мол, обернись, а сам присаживается на корточки и начинает набивать появившуюся откуда-то из цирковых закромов трубку отсыревшим табаком.

Наш цирк я нахожу глазами далеко не сразу. Вон тот огонёк, ближайший к склону. Или, может быть, те два чуть правее… Их тут десятки. Будто смотришь издалека на новогоднюю ёлку.

— Многие уже легли спать, — говорит Аксель. — Остальные смотрят телевизор. Что ещё делать в такой дождь, кроме как смотреть телевизор?

— Откуда они все взялись? Мы с Мариной никого не видели. Мы прошли через весь город, но не увидели ни одного огонька во всём городе.

— Не слишком-то правильно доверять всему, что видишь, верно? — Аксель улыбается. Дождевик на нём не застёгнут, но это и не нужно: дождь почти прекратился. Под дождевиком виднеется рубашка, к воротнику прилипло несколько изумрудных перьев. Видно, перед тем как отвести меня на необычную экскурсию, он перебирал цирковые костюмы. — Или тому, что не видишь.

— Значит, монетки в шляпу тоже кидали не вы с Джагитом?

— Я похож на того, кто будет бросать собственные деньги в этот колодец? — возмутился Капитан. — Там был господин с женой и двумя детьми. Такой, в ярком зелёном плаще. Похож на рыбака или на охотника. Ты не мог не слышать, как он хохочет. Точнее, грохочет… как будто гром. Ты точно его слышал. Ещё один, которому ты едва не заехал в нос булавой. Думаю, если были все эти господа, могли быть и мальчишки-карманники.

— Мышик на кого-то лаял, — вспомнил я. — Я видел бородатого мужчину в пальто… точнее, думал, что видел. Рядом с лошадьми. Но он куда-то очень быстро исчез. Будто провалился сквозь землю. Хотел спросить, бывают ли в горах миражи или что-нибудь подобное.

— Это Джагит. Просто кормил лошадей. В этом пальто многие принимают его за потустороннее существо.

— А ещё… ещё мы с Марой слышали голос, — сказал я, чувствуя себя залипшей в меду мухой. Трава под ногами была необыкновенно скользкой, и я боялся двинуться, чтобы не полететь кубарем вниз. — Из ниоткуда. Он рассказал нам про глиняных сов.

Капитан оставил моё последнее признание без комментариев.

— Отдохнул? — он раскурил трубку, прикрывая её от дождя ладонью. — Идём дальше. Осталось совсем чуть-чуть.

Словно два хоббита, мы двинулись вперёд, туда, где чернели вдалеке кроны дубов.

— Каждое лето сюда приезжают сотни туристов, — дорогой рассказывал Аксель. В его руке иногда щёлкал фонарик, выхватывая из темноты опасные места, и в этих вспышках света я видел, как в его волосах серебрится паутина. — Как ты думаешь, что происходит с героями книги, когда её никто не читает?

Я никак не ожидал такого вопроса, поэтому промолчал. Впрочем, Капитан справился и сам:

— Их просто не существует. До тех пор, пока кто-нибудь снова не откроет эту книгу.

— Я так и думал, — сказал я. На самом деле, на это поле мои мысли не забредали никогда, но всё казалось довольно логичным — насколько вообще может быть логичным разговор о частной жизни героев книг.

Но тут Аксель сказал неожиданное:

— То же самое происходит с теми, кто забывает себя в служении другим людям. Когда ими никто не интересуется, их считай что и не существует. Актёры театра, актёры-ветераны, достаточно долго отслужившие на сцене, после выступления исчезают. Становятся частью декораций, которые разбирают и уносят в реквизитную. Они уже не могут существовать без чужого внимания.

— Мы тоже артисты.

— Верно, — Акс рассмеялся, заботливо посветил мне под ноги фонариком. — Но это высшая степень искусства. Мы её никогда не достигнем. Наша труппа колесит по миру не в поисках внимания зрителей, а для себя.