Бродячие мертвецы - [11]

Холмин сел. Старец уселся с ним рядом.

— С чем ко мне пожаловали?

— Дело у меня к вам, — начал Холмин. — Но, прежде всего, как мне называть вас? Имени и отчества ваших я не знаю.

По мнению Холмина, показать, что он это знает, было неосмотрительно.

Старец ласково погладил его глазами.

— Звать меня Федором, а по батюшке Матвеичем. Но тутошние верующие отцом зовут. Вы сами из каких будете? Нашей веры или никонианской? А, может из обновленцев?

— Затрудняюсь ответить на такой вопрос, — сказал Холмин. — Ни к какому церковному течению я, собственно, не принадлежу.

— А в Бога веруете?

— Верую.

— Ну, Господь простит.

— Простит? Что? — не без удивления спросил репортер.

Старец вздохнул.

— Всякий верующий считает правильной только свою веру. Так и мы, грешные… Но в чем состоит ваше дело ко мне?

— Дело, видите ли, вот в чем. Приехал я сегодня утром сюда из города вместе с товарищем. Мы заготовляем перо и пух. И случилась с нами здесь большая неприятность. Мой товарищ убил сельского гармониста Пашку.

По улыбающемуся лицу старца скользнула тень удивления и с его губ невольно сорвалось;

— Не мог он убить…

— Почему вы так думаете? — быстро спросил Холмин.

— Потому, — старец запнулся и закончил фразу вопросом:

— Зачем городскому человеку убивать сельского парня?

Репортер пожал плечами.

— Не знаю.

— Но вы говорите, что ваш товарищ… убил. Вы видели это?

— Нет. Дело было так. Я и мой товарищ вышли вместе из столовой Дома колхозника и возле его крыльца обнаружили труп зарезанного гармониста.

— Но вы утверждаете, что убил ваш товарищ.

«Да он, кажется, пытается меня допрашивать», — подумал Холмин и сказал:

— Это не я утверждаю, а участковый милиционер, который нас арестовал. После допроса он меня выпустил, а мой товарищ им задержан.

На лице старца явственно проступило чувство облегчения и он снова заулыбался.

— Теперь я понимаю. Неприятность у вас большая, но не падайте духом. Власти во всем разберутся. Господу Богу молитесь.

— Федор Матвеевич! Как же духом не падать? — жалобным тоном заговорил Холмин. — Власти могут разбираться и месяц и два, а дело у нас будет стоять. Меня мое начальство за это по головке не погладит. Нас специально прикрепили к этому селу по заготовкам пуха и пера, а здесь такое творится…

— Что творится?

— Какие-то бродячие мертвецы людей до смерти пугают. Разве вы не слышали об этом?

— Слыхал. Болтают люди.

— Очень много болтают, Федор Матвеевич. Вот, например…

И, глядя ему прямо в глаза, Холмин произнес слова, услышанные им и Дохватовым в доме сумасшедших:

— «Молодой месяц взойдет на небе. И встанут из гробов мертвецы. И скажут: „Идите!“ А кто не пойдет — да будет проклят. И помрет лютою смертью. И сгорит в геене огненной».

Старец вскочил с лавки и в волнении зашагал по комнате. Холмин с жадным интересом наблюдал за ним. Старец вдруг резко остановился и, повернувшись к нему, спросил в упор:

— Откуда вы это знаете?

— От людей, — спокойно ответил репортер.

— Какие люди вам это говорили? Где? Тут? в нашем селе?

— Да. В Доме колхозника.

— Не слушайте болтунов, — средито бросил старец.

Его лицо, за несколько минут до этого приветливое и улыбавшееся, теперь было нахмуренным, озабоченным и злым. Он снова заходил по комнате, опустив голову и о чем-то раздумывая.

— Кто мог придумать такую бессмыслицу? — спросил Холмин.

Старец не понял его вопроса.

— Какую?

— О молодом месяце и мертвецах.

Не оборачиваясь к нему, старец объяснил неохотно и скупо:

— Это не бессмыслица, а старинное пророчество. Его произнес протопоп Аввакум, но когда и по какому поводу — нам неизвестно, До нас это не дошло, затерялось в веках.

— Вот как? Интересно, — заметил репортер.

Походив по комнате, старец сел на лавку у стены. По его лицу, опять расплывшемуся в медовой улыбке, было видно, что он обдумал и принял какое-то решение. Погладив Холмина ласковым взглядом, он сказал:

— Дело ваше, молодой человек, вы мне объяснили. Но что же вы от меня хотите?

— Я надеялся и надеюсь, что вы сможете мне помочь, — ответил Холмин.

— Помочь? Как и чем?

— После этого несчастного случая с гармонистом дубовичане на меня будут смотреть, как на чорта. В результате мои заготовки пуха и пера могут сорваться. А это задание — государственное. У вас в селе много староверов. Вот если бы вы им… посоветовали…

— Что?

— Сдавать мне пух и перо. Ведь вы не против того, чтобы помочь советской власти?

— Несть власти, аще не от Бога. Так сказано в Священном Писании, — наставительно прогудел старец.

— Следовательно и советская власть от Бога? — спросил репортер.

— От Бога.

— А колхоз?

— От Бога.

— Вот и отлично. Значит, вы мне поможете?

Старец пересел на лавку к Холмину, легонько хлопнул его по колену своей волосатой толстопалой рукой и, поглаживая глазами, пообещал мягко и ласково:

— Помогу. Вам нужно помочь. Тем более, что вы неопытный заготовитель. Скажите мне, сколько вам требуется пера и пуха, адрес вашей заготовительной конторы и вашу фамилию.

Двусмысленный намек старца и его неожиданные вопросы застали Холмина врасплох. Адреса областной конторы «Заготпухперо» он не знал; в его фальшивом служебном удостоверении этот адрес не был указан. Репортер мысленно выругал себя за оплошность: