Британская империя - [89]

Я уже упомянул, что в новейшем мире расстояние в значительной мере утратило свою силу, что существуют признаки грядущей эпохи государств, гораздо более обширных, чем прежние. В древние времена переселенцы из Греции в Сицилию делались сразу независимыми, и у них было почти столько же государств, сколько городов. Еще в XVIII веке Бёрк считал невозможным создание одной федерации по обоим берегам Атлантического океана. В те времена метафора о взрослом сыне действительно могла окрепнуть и превратиться в неоспоримое доказательство. Но с того времени Атлантический океан сузился до того, что кажется теперь не шире моря между Грецией и Сицилией. Отчего же нам не отказаться от этой метафоры? Я старался доказать, что мы невольно увлекаемся историческим параллелизмом, который при тщательном исследовании оказывается неприменимым. Разве не затем политики изучают историю, чтобы остерегаться тех ложных исторических аналогий, в которые впадают люди, незнакомые с историей? Все пессимистические утверждения основываются на факте американской революции, а между тем она возникла из обстоятельств и при мировых условиях, уже давным-давно отживших. Англия в то время была земледельческой страной, и страной далеко не густо населенной; Америка была переполнена религиозными изгнанниками, воодушевленными идеями, которые в Англии к тому времени вышли уже из употребления; между обеими странами почти не было притока и оттока населения, а океан отделял их бездной, почти настолько же непреодолимой пропастью, как та нравственная рознь, которая отделяет англичанина от француза. При всем том и тогда разъединение произошло не без насилия. Правда, оба государства с того времени благоденствуют, но у них были уже две войны, может произойти третья. Полагать, что их разлучение явилось причиной или способствовало их благоденствию, – полная иллюзия.

Во всяком случае, с тех пор мировые условия изменились. Главные причины разъединения, – океаны и религиозные распри, – уже не оказывают более своего действия. Обратно, началась работа крупных новых связующих сил – торговли и эмиграции. При этом и естественные узы, связывающие всех англичан воедино – национальность, язык и религия, – по мере противодействующих давлений вновь начинают оказывать свое влияние. Метрополия навсегда отказалась от роли мачехи, предъявляющей несправедливые требования и налагающей разные стеснения; она ищет колоний для выхода населения и для торговли, – колонии сами сознают, что независимость для них рискованна, не говоря уже о том, что она влечет за собою интеллектуальное обеднение; наконец, коммерческие сношения постоянно расширяются; им не противодействует никакая отчуждающая сила, ибо несогласие, порожденное старой системой, все более и более предается забвению. Ввиду всего этого можно думать, что так называемая английская колониальная империя будет все более и более заслуживать имени Великой Британии, и узы, соединяющие ее, будут постоянно крепнуть. Тогда англичане забудут разделяющие их моря, и старое понятие об англичанах, как о жителях европейских островов, будет навсегда искоренено. Если англичане в мыслях и чувствах приблизятся к своим колониям и отвыкнут считать эмигрантов утраченными для родины, то, во-первых, могла бы вырасти самая широкая эмиграция, являющаяся средством, ограждающим Англию от пауперизма, и, во-вторых, создалась бы постепенно такая организация, при которой на случай могли бы быть двинуты все силы империи.

Вырабатывая это представление о Великой Британии, я имел перед собою пример Соединенных Штатов. Любопытно, что пессимисты вообще восхищаются Соединенными Штатами, а между тем именно в этом государстве мы находим разительный пример уверенного и успешного расширения. В момент отложения от Англии они составляли лишь бахрому колоний вдоль Атлантического океана и только незадолго перед тем начали проникать в долину Огайо; посмотрите, как неуклонно, как безгранично, с какой твердой самоуверенностью подвигаются они с тех пор! Они покрыли своими «штатами» и «территориями» сначала обширную долину Миссисипи, затем Скалистые горы и наконец побережье Тихого океана. Всю эту территорию они поглотили без труда и без всякого потрясения своей политической системы. Американцы никогда не говорили, как в Англии говорят, что колонии, если пожелают, могут отделиться. Напротив, Соединенные Штаты твердо отрицали это право и для сохранения единства своего громадного государства жертвовали кровью и богатствами в колоссальных размерах. Они решительно отказывались допустить разрыв союза и не хотели признавать доктрины, доказывающей, что государство ухудшается от расширения своих пределов.

Едва ли мы достаточно оцениваем те громадные результаты, которые проистекают для политики от современного механизма сообщений. В течение большей части человеческой истории процесс созидания государств находился в строгом подчинении условиям пространства. Долгое время высокая организация оказывалась возможной только в небольших государствах. В древности лучшие государства были городами, и даже Рим, когда сделался империей, вынужден был принять низшую организацию. В средневековой Европе появились более крупные государства, но они долго оставались низшими организмами и смотрели с благоговением на Афины и Рим, как на родину политического величия. Однако, вследствие изобретения представительной системы, государства эти поднялись до более высокого уровня, а в настоящее время мы видим государства, обладающие глубоким политическим сознанием, на территориях в двести тысяч квадратных миль и с населением в тридцать миллионов. К представительной системе присоединяется федеральная, и одновременно с тем вводятся пар и электричество. Эти усовершенствования сделали возможной высокую организацию государства при еще большем масштабе. Так, европейская Россия обладает населением в восемьдесят миллионов на территории с лишком в два миллиона квадратных миль, а в Соединенных Штатах такое же население содержится на территории в четыре миллиона квадратных миль. Правда, о России нельзя сказать, что она представляет собою высокий тип организации; ей предстоит еще пройти через политические испытания и преобразования; но американский союз уже выказал себя вполне способным сочетать свободные учреждения с беспредельным расширением.